Космаец

После смерти Стевы он долго не мог прийти в себя. Если бы он не видел всего своими глазами, он никогда бы не поверил, что Стева способен на такое геройство. И он еще постоянно жил в сомнении, куда денется после войны. Не хотел возвращаться домой. А теперь ему уже больше ничего не надо. Он навечно завоевал себе место… Незаметно колонна вошла в деревню. Симич, заместитель Космайца, которому теперь приходилось заботиться о размещении людей, застучал в дверь большого старого дома, окруженного сливовым садом. Ему никто не отвечал, только яростно лаяли псы.

Хозяин или крепко спал, или не слышал, или просто боялся отворить.

— Сильней стучите, товарищ заместитель командира, — крикнул Дачич и, подойдя к двери, изо всех сил стукнул прикладом. В окнах задребезжали стекла.

— Полегче ты, не чужое, — остановил его Симич, — чего ты так ломишься.

— Не чужое, да и не мое.

— Помолчи.

— Пусть откроют, тогда я замолчу… Эй вы, грязнули, открывайте, — закричал он и ударил в дверь ногой.

— Отойди от дверей, — приказал ему Симич.

В доме зазвенело ведро, которое, видно, свалилось с полки, послышалась брань, загремел опрокинутый в темноте стул.

— Чего вы ломитесь? — послышался из-за двери голос старика. — Вы что, не знаете приказа коменданта. Ночью никого в дом не впускать. Если вам что надо — днем приходите.

— Вот падаль, не открывает, — Дачич зевнул. — Не знает, что мы две ночи не спали.

Симич попытался добром уговорить хозяина:

— Мы партизаны, открывай. А коменданта не бойтесь. Мы отменяем его распоряжения.

— Сегодня вы переночуете, завтра уйдете, а мне, ребята, что тогда делать? Повесят меня, — упорствовал крестьянин. — Да в деревне найдутся дома побольше, туда и идите.

— Чего ты его упрашиваешь? — подходя к двери, спросил Космаец и прикрикнул на хозяина: — Открывай, пока голова цела.

— Побратим, не надо, ведь мне потом дом спалят, — заохал хозяин, но двери все же открыл.

Из дома пахнуло на партизан домашним теплом и ароматом яблок. Толстая хозяйка в длинной нижней юбке и в платке, накинутом на плечи, никак не могла зажечь лампу. Хозяин стоял у двери с топором в руках и сжимал мокрые полные губы, стараясь унять дрожь. Середину комнаты занимал большой квадратный стол, на нем валялись еще не убранные после ужина ложки и большая глиняная миска. Из-под льняного полотенца выглядывала краюха пшеничного серого хлеба. Когда партизаны вошли в дом, хозяйка схватила хлеб и спрятала в духовку плиты.

— Устройте на ночлег сорок человек, — неприветливо глядя на хозяина, приказал Симич. — Солома у вас есть?.. Положите топор, он вам ни к чему.

— Конечно, конечно, в самом деле ни к чему, это я так, знаете, — хозяин засуетился и, не найдя, куда положить топор, бросил его на стол. Топор попал в миску. Зазвенели осколки.

— Что ты делаешь, старый черт, — заорала на мужа обозленная хозяйка. — Чтоб тебе ворон глаза выклевал.

— Молчи лучше, Дара, не видишь, что ли, пришел конец света.

— А что ты так дрожишь, земляк? — улыбаясь спросил Симич.

— Да ничего, ничего, это я так… боюсь, дом мне подожжете.

— Никто его не собирается поджигать. Мы не для этого пришли.

— Вы не сожжете, четники сожгут… Прошли бы вы немного вперед. Там школа есть. Вот в ней бы и разместились. Да там и кафана рядом.

— А на кой черт нам кафана, — захохотал Симич, — мы не кутить сюда пришли.

— У меня здесь тесно. — Хозяин заслонил спиной широкую дверь, которая вела в глубину дома. — Здесь я с женой сплю, а там моя мать с детьми, — он кивнул головой на дверь в углу.

— А у тебя здесь еще одна комната. — Штефек обошел Симича, зажег фонарик и хотел пройти мимо хозяина, но тот широко расставил руки и преградил ему дорогу.

— Сюда нельзя, нельзя, — забормотал хозяин и, поняв, что это не поможет, завопил: — Люди, братцы, не надо!

Штефек понял, что дело нечисто, схватил крестьянина за руку и оттолкнул в сторону, потом пнул ногой дверь и ввалился в большую комнату. За ним вбежала хозяйка и начала поспешно снимать со стены иконы и складывать их на большой, окованный железом сундук. Круглый луч света несколько раз пробежал по комнате, пересек ее вдоль и поперек и остановился на кровати в дальнем углу. Покрывало на нее было наброшено кое-как. Видно было, что постель убирали на скорую руку. На подушке еще сохранилась вмятина от головы.

Штефек подошел поближе и только теперь заметил папаху четника с кокардой и кисточкой, которую, как видно, второпях не успели спрятать, она лежала на полу за стулом.

— М-да, — Штефек поднял папаху и протянул ее хозяину, который оказался в комнате. — Ты из-за этого не пускал нас сюда?

— Ребятушки, прошу вас, не надо, не надо, бога ради, — закричал крестьянин. — Он не виноват. Его заставили. Все вам отдам: и винтовку, и патроны — только его не убивайте…

Штефек заглянул под кровать и увидел человека, который, как испуганный щенок, забился в самый дальний угол. Он лежал на полу, прижимая к груди свою одежду.

— Вылезай, красавчик лохматый, — приказал Штефек и навел на него автомат.