Космическая Армада. Том 1. Королева

– Я.. ничего не понимаю… Кто мог такое написать?!

– Это нам и надо выяснить, мой Король, – с нажимом на каждое слово произнёс он. – Теперь вы понимаете, почему я так обеспокоен?

– Ведьмовщина какая-то!.. – сорвалось с моих губ.

– М-да, дело скверно… – протянул аван Рохтар. – И что же, вся книга.. такая?

– Полагаю, что да, – кивнул Берфон.

– Но, погодите… – заговорил я, немного обретая способность здраво рассуждать. – Вы сказали, что книга про меня, однако, она начинается с правления моей матери. А чем она заканчивается?

Берфон опустил взгляд и нервно сглотнул.

– Она заканчивается завершением её правления, Ваше Величество.

Я откинулся на спинку стула:

– Ничего не понимаю… «Король»? И там есть что-то про Содиена? Про его, так сказать, преступления? Так… Мне срочно нужен отчёт. Структурированная информация. А это всё.. уводит меня от реальных целей. Сбивает с толку. Я не люблю такое. Берфон, сделайте из этой художественной фантазии на тему «семья Аверфолд» что-то более приземлённое.

Берфон прямо смотрел на меня во время своего ответа:

– Ваше Величество, за «художественной фантазией» прячется неприглядная и пугающая правда: автор пишет так, будто он сам там был. Обратите внимание, в начале сказано, что ваша мать была в окровавленной ночнушке – никто из открытых источников не мог об этом узнать, между тем, она выскочила из спальни в чём спала и вместе с докторами оказывала вашему отцу первую помощь, потому и была в крови, я это хорошо помню. Аван Рохтар, подтвердите мои слова!

Начальник безопасности моей резиденции нахмурился так, что складка между его бровей стала явной, хотя он вечно её скрывал, стараясь не напрягать лоб.

– Меня тоже пугает, как это всё написано. Я будто слышу их голоса в голове: Лешера и покойной Дженовы… Это наводит на мысли, что наш автор либо жил во дворце, либо хорошо знает дворцовую жизнь.

– Вот поэтому я настаиваю на более тщательном изучении работы. Конечно, без вас, Ваше Величество, у нас ничего не выйдет, поскольку мы, и правда, не сможем спросить со многих участников книги, но вы – живой свидетель событий, что в ней описаны. Если мы поймём, чего хотел автор, мы сможем выйти на него…

Аван Рохтар развёл руками.

– Следствие проводится не за чтением, Валайт… Круг подозреваемых слишком велик. Мы зря тратим время. Мои парни быстрее выйдут на автора по горячим следам.

– Не утешайте себя напрасно, мой друг, след давно простыл.

– Я верю в своих людей.

– А я верю, что мы можем понять мотив и выйти на человека быстрее.

– Мотив ясен. Более того, я бы уже арестовал одного. Цимиха Лешера.

Берфон покачал головой.

– Его причастность… Слишком очевидна. Поэтому я в неё не верю.

– Он достаточно умён, чтобы скрыть следы. Я бы сказал, преступник из него вышел бы не хуже, чем финансист. На всякий случай… Я бы велел найти и его.

Берфон разозлился.

– Ты серьёзно, Найл? Ты.. Думаешь, что он мог так поступить с Королём, с Эджером, после всего пережитого?! Он входил в Первый круг министров, он был нашим другом… Метеоритный дождь мне на голову, Рохтар!

– Да мне плевать. Наша дружба не имеет теперь никакого значения. Цимих Лешер в изгнании, и под явным подозрением.

Мои челюсти неприятно сомкнулись.

То, как автор описал наше с ним взаимодействие, когда я узнал о смерти отца… Это было слишком реально. Острые чувства оставляют острые воспоминания. Мать зашла ко мне в спальню, закрыла дверь, попросила меня присесть. Я сел. «Эджер, папа умер», – сказала она. Я переспросил её, тогда она озвучила, что он разбился на беспилотнике, спасатели вытащили его, но врачи не смогли ничего сделать. Всё, что я мог сделать тогда – это кивнуть в ответ. На глаза наворачивались слёзы, но я молча сидел на стуле. Мама ещё спросила меня о чём-то вроде: «Как ты себя чувствуешь? Ты не хочешь поплакать?» Я сказал «нет». Она что-то неловко пробормотала и ушла, оставив меня за закрытой дверью. Мне было одиноко и больно. Я плакал. Побежал к Энтаре, но её дверь была заперта, а за ней не было слышно звуков человека. Я вернулся к себе, подавленный горем, злился на жизнь, на мир, что оставил меня без отца. И как раз в те часы ко мне постучался Лешер.

И хотя книга лежала далеко от меня, глядя на её печатные страницы, я ощущал привкус нежности и тоски, которые я испытывал к этому человеку, переваривал в голове каждое его слово, каждое движение или взгляд… И кто, как не он, мог такое написать? Про меня самого… Тот стих, что он читал отцу – он читал и мне в самые скверные мои дни, в ночи, когда я вскакивал от кошмаров и звал его, распугивая слуг и стражу своими криками… Я погружался в ту страну и засыпал. Я и по сей день слышу голос, шепчущий мне о благословенной стране, о водопадах и о горах в сонных льдах, о туманах и пещерах, в которых слышны крики о жутких предвестиях – о грядущей, неминуемой войне, что всё разрушит.

Лешер так много значил для меня, и его было сейчас так много, в то время как я пожелал бы не слышать и не видеть его!