Космическая чума. Сборник

Мы сидели, уставившись друг на друга. Он не знал, то ли обидеться, то ли рассмеяться, а меня это тем более не волновало. Казалось, мы приближались к чему-то похожему на конец. Потом последуют похороны, заявления, что я-де умер, ибо современная медицина бессильна, и вечные «сожаления» о недостатке фондов и об очередных пожертвованиях Медицинскому Центру. В результате Фелпсу еще больше развяжут руки, а все остальные покатятся ко всем чертям.

— Ну что ж. Чему быть, того не миновать, — просипел я. — У меня нет ни мнения, ни права на апелляцию. Никого не волнует, каково мне сейчас.

— Я ведь не нелюдь, не толстокожий монстр, мистер Корнелл, — откликнулся он холодно. — Я думаю, вы понимаете мою точку зрения или, во всяком случае, согласитесь, что в ней есть доля истины.

— Мне кажется, я уже прошел это с Торндайком.

— Другой подход. Я говорю о своем праве на открытие.

— О чем?

— О моем праве на открытие. Вам как инженеру должна быть близка подобная идея. Будь я поэтом, я бы написал оду моей любимой, и никто не в силах был бы заставить посвятить ее кому-нибудь другому. Будь я поваром, открывшим новый рецепт, никто не посмел бы утверждать, что я увел его у своего друга. Тот, кто открыл что-то новое, должен иметь право не выпускать его из своих рук. Если бы создание мекстромов было бы каким-то техническим открытием или новшеством, я мог бы его запатентовать, получив исключительное право использования на семнадцатилетний период. Не так ли?

— Да, но…

— Да, но сейчас на мои права наплевали бы, и дело вышло бы из-под контроля…

Я замер и с гневом посмотрел ему в лицо. Он ничего не скрывал, просто был мекстромом. И все же на миг запнулся.

— Взгляните на меня! — рявкнул я. — Разве вправе один человек, или даже какая-то группа, скрывать, утаивать или держать в руках какой-то процесс, который можно использовать, чтобы спасти человеческую жизнь?

— Этот аргумент уже приводился ранее. Вы, возможно, по-своему правы. Но, к моему счастью, мистер Корнелл, у меня есть секрет, а у вас — нет, и тут уж ничего не поделаешь. Я имею право использовать его на тех людях, которые, по моему мнению, в большей мере будут способствовать прогрессу человеческой расы. Однако не стоит снова вдаваться в скучные и надоедливые дискуссии. Как сказал один древнегреческий философ, сколько с человеком ни спорь, а мысли его не переделаешь. С другой стороны, думается, однако, что вы нам кое в чем могли бы помочь, хоть и против своей воли.

— Да? И что я с этого будут иметь? Наверное, нужно кого-то убить? — Я цинично оглядел его и добавил: — Или, может, спросить, кого я должен убрать? Вы же знаете, как я люблю подобные штучки.

— Не смейтесь, я серьезно, — сообщил он.

— Тогда хватит юлить! Выкладывайте! — взорвался я. — Вы в курсе. А я нет. Поэтому, если хотите меня заинтересовать, лучше говорите, чтобы мне не ломать голову.

— Вы, конечно, были переносчиком. Может, им и остались. Но определить это мы не в силах. Собственно, мы могли бы, если бы…

— Ради Бога, кончайте, — вскрикнул я. — Что вы темните?

— Простите, — сказал он извиняющимся тоном, от которого меня пробрало до мозга костей.

Он немного помялся и продолжил:

— Если бы вы остались переносчиком, то могли бы принести пользу Медицинскому Центру. Теперь понимаете?

Еще бы не понять. Как нормальные люди, они ничего против меня не имели, только пинали туда-сюда и подбирали за мной жертвы. А теперь, когда я сам стал жертвой, они обеспечат мне «лечение», если только я побожусь объехать всю страну, намеренно заражая подобранных ими людей. Либо это, либо ложись и подыхай. Вряд ли специалиста Фелпса внезапно осенила подобная мысль. Он вынашивал ее давно, выжидая решения второго деликатного вопроса, когда мне деваться будет некуда и останется лишь терзаться угрызениями совести. А кому-то, несомненно, достанется роль спасителя-чудотворца.

— Здесь есть одно скользкое место, — сказал он мягко. — Если мы вас вылечим, нам придется полагаться только на вашу честность и порядочность, чтобы получить обещанное. Мы не так наивны, мистер Корнелл. Мы с вами отлично понимаем, что честное слово — лишь джентльменское соглашение. Поскольку, на ваш взгляд, медицинское обслуживание несовместимо с дискриминацией, а наша программа улучшения человеческой расы путем выборочной селекции претит вашим чувствам, то вы будете связаны лишь честным словом. Разве не так?

Что мне было ответить? То будут, то не будут, то опять будут! Чего Фелпс добивается?

— Если бы вы очутились на моем месте, мистер Корнелл, уверен, вы бы искали какую-нибудь дополнительную управу против меня. По той же причине я продолжаю искать такой же рычаг против вас. Между тем, мистер Корнелл, мы должны посмотреть, стоит ли вообще пытаться искать с вами реальную основу для нашего соглашения. Ведь вы можете быть переносчиком, сами знаете.

— Да, — ответил я мрачно.

— Между тем, — сказал он бодро, — мы, наконец, можем начать лечение вашего пальца. Мне было бы неприятно, если бы вы уклонились от сделки, потому что мы не в силах вылечить все ваше тело сразу.