Космическая фантастика, или Космос будет нашим!

Внутреннее патрулирование всегда было для Бехбеева чем-то вроде дополнительного дня отдыха. Что делать охране в глубине заповедника? Летать над степью, лесом или болотом и дышать вкусным воздухом. Здесь работают биологи, а охрана нужна лишь для порядка. Вот на границах тяжело. Там нарушителей хватает.

«Тут всегда спокойно», — продолжал по инерции думать Бехбеев в то время, как его руки совершенно автоматически развернули гравилёт и бросили его, куда указывал внезапно вспыхнувший пожарный индикатор. Гравилёт, снижаясь, пронёсся над квадратными проплешинами бывших полей и прыгнул через рощицу, где над дрожащими верхушками осинок поднималась струйка прозрачного голубого дыма.

На берегу ручейка стояла зелёная палатка и горел костер. Вокруг огня сидели трое молодых людей. Один помешивал ложкой в котелке, висящем над углями. Гравилёт серой молнией выметнулся из-за деревьев, завис и с ходу плюнул пеной. Угли зашипели, котелок упал, кто-то из сидящих испуганно вскрикнул.

«Так их!» — злорадно подумал Бехбеев, глядя на заляпанные пеной лица.

— Кажется, попались, — сказал один из молодых людей.

— А вы что думали? — подтвердил Бехбеев, опуская трап. — Садитесь, полетим разбираться на заставу.

— Сейчас, только вещи соберём, — мрачно сказал второй.

— Не надо. Сам соберу. Вы и без того достаточно напортили.

Понурая троица поднялась по трапу. Бехбеев, орудуя манипуляторами, выдернул из дёрна колышки и поднял палатку, подобрал рюкзаки и грязный котелок.

— В конце концов, нас и нарушителями-то назвать нельзя, — извиняющимся тоном говорил за его спиной первый, — ни одного листка не сорвали, для костра только бурелом брали, то, что уже само упало. Я ведь здесь родился, вот в этой самой речушке рыбу ловил, уклеек. А теперь с собой в пакетике консервированную уху принесли. Думаю, от нас не так много вреда. Только что люди. Так ведь и вы люди.

— Вы видите, я травинки не коснулся, — сердито ответил Бехбеев. — А сколько лет след от вашего костра зарастать будет? И сколько листиков вы истоптали, пока сюда добрались? Ведь на сорок километров в глубь ушли! Поймите, это кажется, что вокруг девственная природа, на самом деле всё на волоске висит. До сих пор в заповеднике ни одного сколько-нибудь большого муравейника нет. А вы топчете!

— Лоси тоже топчут, — вставил второй, — и к тому же едят.

— Лосей мало, и они костров не разводят. А людей девяносто миллиардов.

Некоторое время они летели молча, потом Бехбеев спросил:

— Как вы через границу-то прорвались?

— Пешком, — ответил первый. — Прошли ночью в термоизоляционных костюмах.

— Ясно, — проворчал Бехбеев. — Придется индукционные индикаторы ставить.

Гравилёт пересёк границу заповедника. Внизу потянулись заросшие жидкими кустиками пустыри зоны отдыха. Было раннее утро, но кое-где уже виднелись группы людей, играющих в мяч или просто гуляющих. Бехбеев опустил машину подальше от народа, открыл дверцу и сказал:

— Идите и больше так не делайте. Договорились?

— Договорились, — ответил третий, до того не сказавший ни слова, и Бехбеев понял, что это девушка.

Трое выпрыгнули из кабины и пошли к темнеющей на фоне светлого неба пирамиде Мегаполиса.

— Рюкзаки возьмите! — крикнул вдогонку Бехбеев.

— Не нужно.

Бехбеев смотрел, как они уходят. Конечно, им было бы сейчас смертельно стыдно идти с рюкзаками мимо людей, в тысячный раз топчущих одни и те же песчаные дорожки.

Йоруба, ответственный дежурный, сидел спиной к пультам, глядел в лицо Бехбееву и явно не слушал его доклад.

— …провел беседу и отпустил всех троих, — закончил Бехбеев.

— Хорошо, Иван, молодец, — сказал Йоруба, повернувшись к двери и насторожившись.

— Что случилось? — спросил Бехбеев.

— Погоди, сейчас…

Дверь открылась, и на пороге появился одетый в спортивный костюм человек. Первое, что бросилось в глаза Бехбееву, были странно поджатые губы и бегающий испуганный взгляд, не вяжущийся со спокойным выражением лица. Взгляд метнулся по комнате и остановился на медленно поднимающейся из кресла чёрной фигуре Йорубы. Вся сцена продолжалась долю секунды, потом человек вошёл в комнату, неловко шагнув, словно его толкнули в спину, а может, его действительно толкнули, потому что следом в помещение ввалился Иржи Пракс.

— Вот! — выдохнул Пракс и тяжело шлёпнул на стол какую-то бесформенную мягкую груду.

Сначала Бехбеев не сообразил, что принёс Иржи, лишь шагнув ближе, понял, что на столе, бессильно распластавшись, лежит труп зайца. Одного из тех зайцев, которых недавно завезли в их молодой заповедник. Заяц лежал, поджав ноги и разбросав по полированной поверхности стола длинные уши в редких белесых волосках. На боку, на серой шёрстке запеклась кровь.

— Это он его, — хрипло сказал Пракс, указав на мужчину. — Дробью. А ружьё в озеро бросил, чтобы не отдавать. И идти не хотел, удрать пытался. Пришлось его гравилёт блокировать и силком на заставу тащить.

— Чудовищно! — проговорил Йоруба. — Послушайте, как вы вообще до такого додумались? В живого из ружья!

— Оставьте, — поморщился человек. — Вы же охрана, и вдруг такие нежности.

— Ладно, оставим нежности, — сказал Йоруба. — Ваше имя?