Космическая фантастика, или Космос будет нашим!

Вольт отложил бюллетень Совета. Это был приговор Ласточке, окончательный и не подлежащий обжалованию. А ведь Вольт был не один. Сотни тысяч людей требовали сохранить Ласточку. Старый идеалист Юхнов, чья мысль нашла-таки воплощение в блокировании приборов, был в отчаянии. Его не утешало даже то, что космический туризм был отменён и часть кораблей передавалась ему для сплошного поиска. Ведь остальные корабли уходили на освоение Ласточки.

Неожиданно человек, о котором думали как о самом опасном враге, оказался самым горячим защитником Ласточки. Владимир Маркус прервал многолетнее затворничество на Плутоне и прилетел на Землю. Но всё было бесполезно.

В первый отряд, отправлявшийся на Ласточку, брали людей не старше сорока лет и не имеющих детей. Тут же у пунктов записи выросли длиннейшие очереди. Мегаполисы резко снизили рождаемость. А ведь обе стороны в полемике больше всего апеллировали к детям. Но кто знает, что будет благом для будущих поколений? У них с Ритой через полгода родится Марунька. Уже известно — будет девочка. Что-то даст ей разграбленная Ласточка? Что получит и потеряет Марунька?

Со стен, перекрытий, с открыток и плакатов на прохожих смотрела последняя картина Маркуса. Над серой, засыпанной прахом равниной летит птица. Навсегда улетает от погибшего гнезда.

Люди, спешившие к пункту записи, смущённо отводили взгляд и ускоряли шаги.

Если судить по старым снимкам, небо у Ласточки было густо-синим, без малейшей примеси какого-нибудь другого цвета. Оно и теперь оставалось таким же, разве что самая малость зелени капнула в синеву. Но заметить это мог бы только очень опытный глаз.

Трава на лугу поднималась сплошной стеной, узкая тропинка словно прорезала её. Упругие головки тимофеевки, метёлки овсяницы и мятлика, солнечные глаза ромашек, купы колокольчиков поднимались почти на метр, и только огненные фонтаны иван-чая царили над ними, привлекая к себе яркой окраской.

Луг представлялся лесом, тем более что у подножия сильной травы кудрявилась какая-то травяная мелочь. Но её видно, только если присесть на корточки, а тогда трава и тебя спрячет с головой, и можно воображать что угодно.

Марунька сидела на корточках, тимофеевка и ромашки склонялись над ней. А прямо впереди торчал нескладный разлапистый кустик звёздки, одного из немногих растений Ласточки, сумевших выжить в новых условиях. На одной из боковых веточек плавно покачивался цветок. Заходящие друг за друга лепестки, с тыльной стороны зелёные, изнутри были бледно-розовыми, а на розовом фоне в беспорядке располагались мелкие ярко-красные пятна.

Марунька водила перед цветком пальчиком, а он медленно поворачивался, пытаясь уклониться от прикосновения.

— Оп! — воскликнула Марунька и ловко дотронулась до пушистого пестика.

Цветок моментально захлопнулся, плотно сжал лепестки, обратился в зелёный шарик, сидящий на конце ветки.

Марунька подождала, потом наклонилась вперёд и, прикрыв рот ладошкой, быстро зашептала:

Аленький цветочек,
Открывай глазочек,
Полюбуйся на меня:
Я не трогаю тебя!

Зелёный комок дрогнул, и перед девочкой раскрылась чашечка цветка, словно спрыснутая изнутри алыми каплями.

АЛЕКСАНДР ГРОМОВ Секундант

Александр Николаевич Громов родился в 1959 году. Закончил Московский энергетический институт. В течение многих лет работал в НИИ космического приборостроения. Астроном-любитель. Литературный дебют писателя состоялся в 1991 году — рассказ «Текодонт» вышел в приложении к журналу «Уральский следопыт». Известность автору принесла публикация романа «Наработка на отказ» в журнале «Уральский следопыт» в 1994 году В 1995 году увидела свет первая книга фантаста — сборник «Мягкая посадка». Лауреат премий «Аэлита», «Сигма-Ф», «Интерпресскон», «Роскон», «Филигрань», «Странник», «Басткон» и других.

***

А что, ребята, нельзя ли мне к вам подсесть? Да-да, к вам. Я гляжу, у вас место свободное. Что? Ты, парень, полегче на поворотах, я не попрошайка. Если хочешь, могу всех вас упоить до изнеможения, а тебя персонально — до белой горячки. Чем? А чем угодно, тут у них всякого пойла навалом. Эй, гарсон!..