Космическая фантастика, или Космос будет нашим!

Оказалось, что зря мы расслабились. Сдохла наша «считалка» в самый ответственный момент — перед импульсом коррекции. То ли я где-то недоглядел, то ли еще что… Банан, наверно, до сих пор думает, что я виноват, а по-моему, не будь с нами Людвига — Люция, ничего бы не случилось. Есть такие типы, которым от техники лучше держаться подальше — она их присутствия не переносит.

Ничего не поделаешь, приходится садиться вручную. По-самолетному и без атмосферы — это не так просто, как кажется, тут ювелирная работа нужна. Банан аж взмок, но катер на стометровую высоту вывел, шасси выпустил. Снижаемся помалу. Под нами лед сверкает. Вот уже девяносто метров над поверхностью, восемьдесят…

Стоп, говорит Банан, промахиваемся. Мимо зрачка, стало быть. И на меня смотрит. Я киваю. Ежику понятно, на ближайшем витке нам не сесть, ну и хрен с ним, сделаем еще один…

Тут-то мы и влипли. Надо переходить на ручное управление движками — а как, если «считалка» не просто издохла, но еще и обесточила все, что могла? Системы отрубились, свет в рубке и тот погас. Хорошо хоть, у саркофага питание автономное, а то бы Вебер так и не проснулся.

Медленно падаем, стало быть. Не разобьемся, так Западные сожгут нас в ноль секунд, это они умеют. И никуда не денешься — падаем как раз к Западным, на ихний белок. Над зрачком прошли уже метрах в сорока, если не ниже. Связи нет, возопить о бедственном положении не можем, да и не факт, что Западные стали бы нас слушать. Всей жизни на полчаса осталось.

— Импульс мне давай! — орет Банан. — Импульс!..

Это я и сам не хуже него понимаю. А где его взять, импульс тяги? Пытаюсь оживить хоть что-нибудь — дохлый номер. «А ну лезь в скафандр!» — кричу. Банан живо понял, влез. Я тоже. А Веберу все едино, он в саркофаге.

Добрался я до кормового люка, закрепился там, ну и открыл его. Ветром так дунуло — едва меня не снесло. Весь воздух, что был в катере, — наружу, а с ним барахлишко наше, то, что просто так лежало, запчасти там, мусор разный… Люк этот я так открытым и оставил, нового воздуха из баллонов вручную не подашь. В скафандрах запас часа на четыре, и за это время надо сесть…

Первой моя коробка с инструментами о лед ударилась, подскочила раз — другой и заскользила, как на коньках. Вдруг вспышка — чпок! — и нет коробки. Как корова языком. Следом костюм мой парадный льда коснулся. Чпок — вспышка! — нет костюма. И вскоре за кормой целая серия: чпок-чпок-чпок… Подмели начисто. Наглядно показали нам, что бывает с теми, кто вторгается на чужую территорию.

Что смотришь на меня так? Думаешь, я байки травлю? Ты прежде до конца дослушай, а потом сам поймешь, травлю или нет. Давай-ка еще выпьем граммулечку. От стоеросовки похмелья не бывает, а вот в кишках жжет иногда. Особенно если там шов на шве. Ранение в живот у меня было…

Ясное дело, импульс тяги так себе получился, однако падать мы перестали. Ровненько так идем надо льдом, метрах в двадцати — тридцати. А дальше что делать? Ну ясно: дать тормозной импульс в нужный момент. Банан покумекал, подсчитал, и когда до момента пять минут осталось, я собрал оставшееся барахлишко, связал в такой узел, чтобы в люке не застрял, носовую горловину раздраил, жду. Банан орет: «Давай!» — и я со всей дури пинком вышибаю узел прямо по курсу.

Улетел он вперед, и что с ним дальше было — не знаю. А мы вниз пошли. Глаз — шарик маленький, горизонт рядом, и зрачка что-то не видно. Нервничаем. Банан уже ругать меня начал за чересчур сильный пинок, но вижу: лед вдали перестал глаза слепить и как бы пеплом подернулся — подходим к зрачку, значит. И видно нам обоим: сядем как надо и где надо.

Стоп!

Вышка с антенной на горизонте! Космодром у них, сами понимаете, одно летное поле, и больше ничего, все постройки под лед убраны, а куда ж антенну уберешь? Одна она и торчит, как перст. И наш катер на этот перст точнехонько прет, словно нарочно нацеленный… Лед под нами уже серый пошел, а садиться нельзя — как раз вышку своротишь и заодно собственную шею.

Молча выламываю из пола кресло второго пилота — свое, между прочим! — и в кормовой люк его. Опять пинком. К счастью, не застряло оно, а то бы я вас сейчас стоеросовкой не поил…

Слушай, потеснись немного, я поудобнее сяду… Вот так лучше. Что?.. Парень, когда ты лишишься двух ребер с правой стороны и четырех — с левой, свистни мне, я приду посмотреть, как ты себя будешь чувствовать…

Пинок мой зря не пропал — взмыли мы слегка и прошли впритирку над антенной. Банан прикинул новую орбиту и в формулы закопался, а как вылез, так еще желтее сделался, чем всегда был. Подсчитал, говорит, вручную все как есть: и поправку на притяжение со стороны планеты, и торможение об атмосферу… Сколько там той атмосферы! Следы. А выходит, что сделаем мы пять витков, а на шестом коснемся льда сразу за зрачком. Понятно, что будет дальше — вспышка и чпок!

Все пять витков я с системами возился как каторжный. А хоть бы хны: не оживает катер, мертвой глыбой летит, хорошо еще, что не кувыркается. Гироскопы пока по инерции крутятся. И что еще можно выбросить за борт — ума не приложу.