Читаем Космическая лирика полностью

Ты – небо, звезды, камета. Запретная тема, неоновый свет. Ты – смысл, правда, совесть, миг, удар, затмение. Ты- солнцестояние, солнцепек, моление. Ты- первая капель, ты летний дождь. По- настоящему. Ты первый. Всерьёз. Мороз. Южный ветер. Морской бриз. Ты – мой номер один. Ты -мой каприз. Ты – Симфония 14. Лунная соната. Вивальди. Ты -весенняя гроза. Ты -первый снег. Ты- всегда будешь кстати. Ты- нежность. Ты- море. Прибой. Скалы. Синь. Ты -закат, рассвет. Подснежник весной. Ты – безоговорочное да, и нет. Ты инь и янь. Ты песни под луной. Ты со всеми , ты ни с кем. Ты со мной. Ты -Намаз. Крещение. Воскрешение. Иней. Снег. Продолжение. Меркурий. Марс. Юпитер. Венера. Солнечный свет. Ты- парад планет. Ты- гравитация. Ты -разведение мостов. Ты- Питер весной. Ты -выходной после месяца без выходных. Ты- песня, поэма, проза, стих. Ты- роман для тех, кто не верит в любовь. Ты- моя плоть, система, кровь. Ты -запах асфальта после дождя. Ты- июньское небо. Ты -дождь после выпускного. Ты дым от кальяна. Ты- первое и последнее слово. Ты-причина. Ты -итог. Ты -путь. В тебя упасть. Переродиться. Выдохнуть и вдохнуть. Ты – космос. Ты просто будь.



Даже трех дней не хватит…

В окне отражается свет июльского зноя. И капли на дынях солнечным светом объяты, И я открываю пошире в вечер оконце, И звезды шагают по бортику старенькой рамы. Ты приезжаешь на старой шестеркеиз мая, И снежным пионом дурманяще пахнешь. Меня обнимаешь, сгоревшие плечи лаская, за ужином нашим все за день, что было, расскажешь. Черничные капли вина на губах застывают. Смеешься, и с глаз убираешь неслушные пряди, На месте тебя никого я не представляю, С тобой этой ночи бездонной, пожалуй, не хватит. Прохладой веранда в объятия легкие примет, И старый скрипучий диван нам дороже кровати. Мы скрылись от глаз, На эти три дня мы – родные… Но я повторюсь, даже этих трех дней нам не хватит.


Художник.


Тебе 18, ты мне даришь розы Целуешь лишь в щеку , нежнее и губы Ты мне подарил тогда первую шубу , Но те оправдания очень уж глУпы. Подруга, сестра, незнакомая девушка Их много, простила От боли спасают. Ты вырвал совсем еще юное сердце, И там анестетик не предлагают. Мне 20. Он взрослый и очень серьезный. Он слезы мои не терпел и боялся. Машины, цветы, тоже красные розы Объятья без слов, ведь он сам же влюблялся. И мне 25. Он художник из "Рампы" Моложе меня в миллион звездных лет. Заносчивый, сильный, красивый , жеманный А лучше него ведь во всем мире нет! Я трачу все деньги, я похудела, и нервы мои сдают регулярно, Да! Только такую любовь я хотела! Но выглядят чувства наигранно – странно. Он ночью приехал: " Прости! Ты хорошая. Но только моложе она и выше. Мы с ней на коньках, на лыжах…серьезно! Женюсь я на ней… Для тебя я не вышел"… Мне 30. Художник жене изменяет. Их лодка не держит натиска бури, Он в доме моем в неглиже лишь гуляет И жадно целует лиловые губы. Он дарит пионы, а денег ни грамма! Приносит в газетке с ларька землянику, Пейзажи его стали слишком кровавы, Этюды пусты, а портреты безлики. Я плачу и плачу. Художник в запое. Жена привезла чемодан и картины. С ухмылкой сказала: "Нас точно не трое. И сердце его холоднее той льдины" Художник воспрял. Загулял. Оперился. Пришел опять ночью: " Женюсь! Представляешь, она бесподобная, слушает, слышит! По крышам со мной она даже гуляет! " Мне 40. Машина. Квартира и дача. Работа. Подруги. Вино. Развлеченье. И было так много… И это все странно, Но кроме художника нет увлечения.


Люблю тебя, как…


Люблю тебя, как Маргарита Мастера. Хоть бал, хоть душу Сатане. Все за любовь твою давно уплачено, И все равно, что мне гореть в огне. Люблю тебя, как Маяковский Лиличку. Всю жертвенность и страсть к твоим ногам, Мне за тебя дано все выстрадать, И значит , что другой я не отдам. Люблю тебя, как Ленин Революцию. Огонь в груди, а сердцу – вечный май. Люблю тебя. Как только я способна. Храни меня и никому не отдавай.




Женщина в платье вечернем…


Буду «женщиной в платье вечернем» , но не буду тебя упрекать, И вопросов о прошлом , наверно, я не буду тебе задавать. Я пойму все проблемы и беды, как смогу, так рукой отведу, Я та женщина, в «платье вечернем» в сердце лед теплотой растоплю. Взгляд лукавства , а может надежды ты спускаешь по талии вниз, Этот вечер закончится утром, исполняя душевный стриптиз, Мы сидим в небольшом ресторане, столик наш погружен в полутьму, Ты , поверь, хорошо рядом с вами, но о прошлом, уже ни к чему. Сколько было предательств и горя, сколько было чернеющих дней, То скитаясь по жизни, то воя, становились , конечно, сильней. И теперь в небольшом ресторане, пьем вино лишь за то, что мы есть, Мне легко и спокойно так с вами и поверьте мне, это не лесть.


Храни все наши неземные чувства


Перейти на страницу:

Похожие книги

Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза