Космическая лирика

Все кончено. Не надо больше слов. Лишь ворох снов сгорает , ты молчишь. Ушел. И я ушла. Не может быть иначе. Гитара перезвоном не шумит, она надрывно, обреченно плачет! Вдвоем нельзя. Не по судьбе. Один обман. А в дымке утренней сгорает лист осенний. Нет смысла плакать. Только лишь слова… И шепот прошлого спасает нас от извинений. И завтра ничего не ждет опять. Не повторятся все минуты ожиданий. Прости меня, я помню про тот март, Про все часы моих бесплодных начинаний. Желаю быть. Желаю полюбить. Пусть поцелуи будут ярче, чем искусство. И все же в памяти, хоть где нибудь в углу… Храни все наши неземные чувства.

Тобой все дышит

И я буду умирать без тебя каждый день.

Все эти мальчики станут сущими пустяками

Мои страдания о них пылью под каблуками,

И не лягут слова разговоров с ними стихами.

Когда мы ставили точку, то отчаянно поспешили

Я ведь звоню, а про гордость , увы, забываю.

Крутится шарик, но боженька нас не слышит.

Оказалось, пустое. Тобой ведь одним все дышит.

Герой.

В маленький домик на углу Широкой я приходила частенько, там жила теть Рая, моя портниха. Она изумительно шила и брала за работу сущие копейки. К ней ходила моя бабушка, мама , а теперь и я. К клиентам Раечка ( так мы ее называли за глаза) была не притязательна, добра, но очень уж любила поговорить. Она рассказывала про свою жизнь, про семью, про дочку, которая живет с «транжирой и алкашом Ванькой» ( так сама его описывала портниха), про сына с гулящей женой, глухого деда и свои болячки. Хочешь- не хочешь, а слушаешь, пока идет примерка и наметка. Она делала все легко и стройно, но часто останавливалась, поджимала руку и начинала говорить. Мы уже привыкли к такой особенности Раечки и даже не злились. Была она человеком одиноким, хоть и семья у нее была большая, но почему-то в этой семье не было места ей.

Лето душило жарой и проливными дождями. Поэтому мне понадобились срочно новые льняные белые брюки, потому что старые приказали долго жить. Конечно, подшивать к Раечке.

Дома у нее было не продохнуть: летали мухи, бегали дети и коты, лежала больная дочь, внук, которого я еще недавно учила великому и могучему, собирался на свидание и пытался неумело скрыть яркие синюшно-бордовые пятна на шее ( первая страсть!), туда-сюда шаркал старый муж в одних трусах, а завершали эту чудесную картину четыре маленькие противные собачки, которые без устали лаяли во дворе.