Космическая мифология

Впрочем, даже Казанцев не решился сделать то, на что сподобился другой известный советский теоретик палеовизитов — филолог Вячеслав Зайцев. В 1962 году он подготовил доклад «Космические реминисценции в памятниках древней письменности», с которым выступил на кафедре классической филологии ЛГУ и в Ленинградском отделении Союза писателей РСФСР. Рукопись получила распространение в самиздате, но ее отдельные фрагменты публиковались сначала в альманахе «На суше и на море»⁶, а позднее в провинциальном журнале «Байкал»⁷. Принципиальное отличие концепции палеоконтакта, предложенной Зайцевым, состояло в том, что основное внимание он уделил библейским преданиям, включая апокрифы. При этом филолог рассуждал довольно прямолинейно: нимбы он объявлял шлемами космонавтов, иудейские тфилин и талит — системой датчиков, молитву — телепатическим контактом, а Вифлеемскую звезду — космическим кораблем.

Зайцев предложил весьма оригинальную трактовку фресок, находящихся в монастыре Высокие Дечаны, расположенном в Косовской Метохии. Как установлено, они создавались в 1350 году. Встретив в югославском журнале рассуждения о том, что на фресках изображены объекты, похожие на первые советские спутники, филолог не только согласился с этим мнением, но и похожим образом интерпретировал икону «Воскресение Иисуса Христа», хранящуюся в Троице-Сергиевой Лавре. «На этой иконе мы видим Христа, находящегося в некоем вместилище обтекаемой формы, тоже отдаленно напоминающем космический корабль, стоящий на земле. Из нижней части вместилища в обе стороны идет дым, закрывающий ноги стоящим по бокам ангелам. <…> Икона, несомненно, имеет апокрифический характер. Можно предположить, что существовал письменный апокриф, который толковал “воскресение” и “вознесение” Христа необычным образом, отличающимся от канонической церковной версии. Судьба этого апокрифа науке неизвестна. Возможно, он был уничтожен церковной цензурой или погиб в результате действия неумолимого времени». Иными словами, помимо очень сильного допущения, что «вместилище обтекаемой формы» на иконе является космическим кораблем, делается еще одно — о существовании уничтоженного апокрифа. Доказательство через отсутствие доказательства! Но почему бы в таком случае не предположить, что в апокрифе было описано, скажем, сжигание Христа на костре и именно его запечатлел иконописец? Сравнение же объектов на «дечанских» фресках с первыми спутниками скорее опровергает гипотезу палеоконтакта, чем утверждает ее, — вряд ли цивилизация, преодолевшая межзвездные расстояния, использует те же технологии, что и СССР в начале космической эры; к середине 1960-х серийные спутники уже выглядели совершенно иначе.

Смелые умозаключения Зайцева вызвали резкую отповедь со стороны ленинградской научной общественности. Против него выступили популяризатор Владимир Львов и преподаватель научного атеизма на философском факультете ЛГУ Михаил Шахнович; последний даже издал книгу «Современная мистика в свете науки»⁸, в которой заявил, что «антинаучные “изыскания”» ленинградского филолога «помогают укреплению веры в Библию как в “кладезь мудрости”, пробуждают интерес к ней». В университете была создана специальная комиссия «для научного рассмотрения так называемой гипотезы В. К. Зайцева», которая постановила, что публичные выступления филолога «безусловно вредны для дела атеистической пропаганды». В результате он ушел из университета, переехал в Минск, где стал работать в Институте литературы АН БССР, продолжая выступать с популярными лекциями.

Пик славы Агреста, Казанцева и Зайцева пришелся на 1973 год, когда на советских экранах появился фильм «Воспоминания о будущем» по книгам Эриха фон Дэникена. Примечательно, что названных теоретиков палеоконтакта можно увидеть в первых кадрах фильма, т. е. за советскими учеными как бы закреплялся приоритет в формулировке гипотезы. Важно понимать, что у Советского Союза в то время была репутация сурового бюрократического государства, в котором нет места паранауке, поэтому западные исследователи «непознанного» часто апеллировали к СССР, если вдруг становилось известно, что там проводятся телепатические опыты или собирается информация о НЛО. Так немецкий режиссер добавлял весомость последующим утверждениям, которые, если приглядеться к ним внимательнее, изобилуют фактическими ошибками.

Вообще говоря, поражает некритичность работников цензуры, которые выпустили этот фильм в советский прокат. Например, один из эпизодов киноленты посвящен полету на небо героя «гильгамешского» эпоса — звероподобного Энкиду; при этом, разумеется, утверждается, что подробности воздушного путешествия автор легенды мог почерпнуть, если только сам совершил его. Проблема в том, что в истории Энкиду нет никаких полетов — зато хорошо известна семито-аккадская поэма о царе Этане, которого поднял в небо орел. Проверить информацию не удосужились ни сам Эрих фон Дэникен, ни создатели фильма, ни специалисты, готовившие фильм к прокату в СССР.