Космическая Одиссея 2001. Как Стэнли Кубрик и Артур Кларк создавали культовый фильм

Это была прекрасная картина для наблюдения: три из них, каждый уже видный игрок в своем мире (вскоре этим мирам предстоит слиться воедино), сидят в янтарном свете уходящего дня. Они собрались вокруг стола, убрали тарелки, и идеи поплыли. Манхэттен блестел в окнах, а детей уложили спать. На самом деле, это было не встречей умов и даже не обменом мнений, а своего рода испытанием – эту встречу все, за исключением Сагана, впоследствии вспоминали без всякого удовольствия.

Мнение Сагана об ужине, написанное спустя десятилетие, гласило, что оба они эгоистичны и любят сами себя похвалить. После того, как он выслушал обе стороны, он перешел на сторону Кларка: «Я настаивал на том, что число индивидуальных и непохожих друг на друга событий в эволюционной истории человека было настолько велико, что невероятной кажется возможность, что где-то во Вселенной разовьется что-то, похожее на нас». Он продолжал брать на себя ответственность за мучительную неясность фильма: «Я предположил, что любая явная репрезентация развитого инопланетного существа в любом случае будет иметь хотя бы один ложный элемент, и что лучшим решением будет предположить, а не явно показать инопланетян. Фильм… вышел три года спустя. На премьере мне было приятно видеть, что я оказал некоторую помощь».

На самом деле он вышел 4 года спустя, в описании Сагана были и другие очевидно неверные детали. Например, его размышления о раннем названии «Путешествие за звездами»: «Название фильма, кстати, показалось мне немного странным. Насколько я знаю, нет такого места “за звездами”. Фильм о таком месте должен был бы в течение двух часов отображать пустой экран – возможный сюжет лишь для Энди Уорхола. Я был уверен, что это не то, что имели в виду Кларк и Кубрик». Это впечатление основано на шаткой почве, потому что во время их встречи оно еще не было придумано. Когда оно было придумано в действительности, почти спустя год, ни Кубрик, ни Кларк не были им довольны, они рассматривали его лишь как временную меру, поданную под натиском MGM, а не как реальное название фильма.

Саган также написал, что кино «продвигалось для студийного производства в Англии, и даже чрезвычайно важная линия сюжета – концовка! – была до сих пор не продумана этими двумя авторами». Концовка, действительно, не была продумана в течение нескольких лет, возможно поэтому он помнит все именно так. Но, когда они сидели за столом в доме Кубрика ранним летом 1964 года, от начала создания фильма их отделял целый год с половиной, неважно, насколько оптимистично был настроен режиссер. Они даже до сих пор не заключили договор со студией. Риторическое неверие Сагана было ошибочным. Астроном был, в конце концов, приглашен на рабочую встречу на раннем этапе создания сюжета, целью которой было узнать его мнение относительно именно финальной сцены, к которой он отнесся столь скептично.

Во время ужина Кубрик стремился снискать расположения Сагана, спрашивая его точку зрения и вежливо слушая. Он даже согласился с предложением заново собраться на следующий день, чтобы подвести итог их дискуссии. Но на самом деле он был раздражен тем, что видел, как молодой астроном общается в надменной, покровительственной манере. После того, как он проводил своих гостей до дверей, Стэн подождал час, а потом позвонил Кларку в Челси. «Отделайся от него, – сказал он. – Придумай любые отговорки, отведи его, куда хочешь. Я не хочу его больше видеть».

Кубрик продолжал игнорировать мнение Сагана и в следующие четыре года, много раз пытался изобразить инопланетян в своем фильме, а Кларк писал тысячи слов, пытаясь описать их. Если они в конечном счете согласились на неясность, на что-то черное и идеально ровное, это было решением, которые они приняли со временем и благодаря своим собственным усилиям, это не может быть приписано взглядам Сагана, какими бы верными они в то время ни были.

* * *

В своем письме от 23 мая Кларк написал Холдейну: «Кубрик абсолютно прекрасен… мы полностью сходимся во взглядах». Подталкиваемый разговорами с режиссером, он давал чудесный результат в течение второй половины 1964 года. В любой день они могли встретиться в разных местах города и обсуждать что-то, потом он возвращался к своей электрической печатной машинке на 10-й этаж Челси и писал. Он придерживался «диеты» с печеночным паштетом на крекерах, иногда слишком калорийной пище, принесенной его новым сомнительным интересом – ирландским матросом торгового флота, который жил в комнате ниже этажом.