Космическая Одиссея 2001. Как Стэнли Кубрик и Артур Кларк создавали культовый фильм

Позже обнаружилась другая «мышиная возня», которая посадила зерна многолетней обиды. В последние дни, когда я был там, мы снимали конечные титры фильма, и я запускал все в движение, потому что я руководил отделом анимации. И там всегда не хватало одной карточки. И никто не знал, что это за карточка, а я не слишком задумывался об этом. Что ж, на ней значилось: “Создание и режиссура спецэффектов: Стэнли Кубрик”. Это меня очень задело».

В то время фундаментальное правило Киноакадемии позволяло присуждать «Оскар» за лучшие визуальные эффекты максимум трем лицам. Но в «Одиссее» их было четыре: Виверс, Трамбулл, Педерсон и Ховард. Так что единственная заслуга Кубрика, указанная в титрах, позволяла фильму вообще участвовать в этой категории. Все же Трамбулл допускает, что Киноакадемия могла бы сделать исключение для фильма, заново открывшего само понятие визуальных эффектов. Вместо этого Кубрик поручил Луи Блау связаться с Американской гильдией режиссеров и попросить официальное разрешение на размещение единоличной линии в титрах. Получив это разрешение, Кубрик указал себя единственным кандидатом на «Оскар».

* * *

В конце декабря остатки внутреннего круга Кубрика решили, что окончание процесса нужно отметить памятным подарком режиссеру. Отдел реквизита изготовил стилизованную диораму с блестящей металлической космической капсулой, припаркованной на вершине бронзовой скалы – возможно, репродукцию Холмов Шритцкоппе. На другой скале располагался монолит, и вся диорама была установлена на мраморном основании с выгравированной надписью. К сувениру прилагалась открытка со списком из 104 фамилий внутри.

Очень много людей уже покинули проект, и открытка не была подписана. Презент, по-видимому, готовился в тайне, своими силами и не числился в статье расходов на производство. На уцелевшей фотографии Кубрик выглядит заметно изнуренным, даже выжатым, стоя рядом со своим трофеем.

Другое уцелевшее свидетельство последних дней в Борхэмвуде – ряд прощальных записок Кубрика своей команде, датированных 7 марта. В одной, адресованной оператору кинокамеры Джимми Бадду, Кубрик написал: «Как ты знаешь, все было закончено в жуткой суматохе, я даже искал кого-нибудь, кто сделал бы “пурпурный эффект” в два часа ночи на 7 марта».

Позднее этим днем носильщики багажа Cunard Line разместили монтажный аппарат Moviola и несколько дюжин громоздких коробок с 65-миллиметровой кинопленкой у грузового окна лайнера «Королева Елизавета» в Саутгемптоне. Чуть погодя можно было увидеть семью Кубриков, взбирающихся по трапу на верхнюю палубу корабля вместе в Дэвидом Де Вильде, угловатой фигурой в шерстяном свитере.

Глава 11 Премьера Весна 1968 года

Я не могу ничего поделать, когда все идет по плану, но могу тогда, когда план остается в стороне.

– СТЭНЛИ КУБРИК

Moviola была на борту «Королевы Елизаветы» не для того, чтобы монтировать фильм. Это уже было достигнуто – или считалось достигнутым. Она предназначалась для монтирования трейлеров, хотя Де Вильде посчитал, что за неделю они с Кубриком провели за этим занятием всего шесть или семь часов в комнате монтажа – кабине, выделенной для этой цели. Семейство Кубриков тем временем расположилось в самой большой каюте корабля, в которой премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль составлял планы крупных военных операций, лежа в ванной с сигарой в зубах во время Второй мировой войны. Режиссер почти не покидал ее, за исключением выходов в ресторан три раза в день, да редких прогулок по палубе с Де Вильде.

Они установили хороший контакт. Де Вильде считает, что он был на корабле, потому что «три года работал на Стэнли, отдаваясь делу на сто процентов». И затем: «Думаю, он считал, что должен как-то отблагодарить меня». Дэвид также почувствовал, что Кубрику нужен был друг, с которым можно было свободно разговаривать обо всем, что у него было на уме. Каждый вечер они все вместе ужинали в лучшем ресторане, который был на борту – Кубрик в своем помятом синем пиджаке, Кристиана и девочки, всегда одетые безукоризненно. «Они были очень красивы», – вспоминал Де Вильде.

Однажды вечером они были приглашены за столик Джеффри Мэрра, капитана лайнера. Хотя Кубрик по случаю надел свой лучший галстук, а Де Вильде достал свой костюм из шерсти, этого показалось недостаточно. Дамы Кубрика вошли раньше, и когда мужчины предстали перед швейцаром, тот встретил их прохладно. «Прошу прощения, вы не можете войти, – сказал он. – Вы одеты не по случаю». Дресскод лайнера предполагал смокинги. Они переглянулись. Ни у одного не было такой одежды. «Ему было все равно», – вспоминал Дэвид.