Космическая Одиссея 2001. Как Стэнли Кубрик и Артур Кларк создавали культовый фильм

В первый день съемок им удалось сделать 7 дублей, представляющих более 20 минут фильма, колесо они обернули 22 раза. Впечатляюще для первой попытки, особенно учитывая то, что им удались оба типа съемок: и те, в которых Алькотт и Пайк крутятся вокруг вместе с колесом, и те, в которых Локвуд один был внутри центрифуги с камерой, зафиксированной на долли, пока съемочная площадка крутилась вокруг нее. В позднем варианте сценария после ливня лающих указаний ассистента режиссера Крэкнелла, Кубрик попросил Локвуда наклониться и самому запустить камеру, прежде чем все остальное начнет вращаться. В действительности, знакомая всем последовательность команд: «Камера, мотор» заменилась на «Камера, поворачивай площадку» с «Включай Шопена» где-то посередине. Чудесная поливалентная площадка с вращающимися энергиями.

Но не все шло безупречно. 21 февраля они снимали ультрашироким объективом, и Panavision и видеокамера выпали из долли и упали на пол, сломав видеосистему и отложив съемки на несколько часов. Видеокамера Grundig была примитивной, ее присоединили к Panavision при помощи регулируемого кронштейна, и она быстро отскочила. Система связи между «глубоким космосом» и «наземным комплексом управления» не была дистанционной, ей требовались провода, которые проходили по контактным кольцам и постепенно закручивались в центрифуге, все эти провода приходилось распутывать и раскручивать после длинных дублей. Во-вторых, видеокамера перестала показывать Кубрику, что происходит внутри, и он, ужасно хотевший узнать, что происходит внутри, заваливал Пайка быстрыми вопросами: «Кельвин! Что ты там делаешь? Что ты делаешь! Ты все портишь!» Голос Пайка отвечал, такой далекий, как будто он действительно был астронавтом в космосе: «Все в порядке, Стэнли, все хорошо, все хорошо!» Хьюстон, у нас все в порядке. Кроме всего прочего, однообъективный зеркальный фотоаппарат Nikon F – одна из самых любимых фотокамер Кубрика был тоже встроенна в Panaflex, и Пайк периодически делал снимки.

После нескольких дней пробежки Локвуд пробежал так много миль в своих новых кроссовках, что он вышел из центрифуги, хромая от мозолей. Выйдя в город, он начал замечать, что неважно, в каком направлении он шел, ему казалось, что улицы Лондона изгибаются перед ним, заставляя его нагибаться в качестве компенсации. Кольцевая логика съемочной площадки исказила его визуальное восприятие. Из-за жары от множества прожекторов и накапливающегося выдыхаемого углекислого газа туда было трудно заходить. Снаружи колесо поворачивалось со стоном приложенной силы, сопровождаемым зловещим звоном падающих гвоздей и разбитых лампочек. «Там было страшно работать, – вспоминает Трамбулл – Кинопрожекторам не нравилось поворачиваться вниз головой, когда они были нагреты. Там был постоянный обстрел взрывающимся стеклом. Каждый раз, когда центрифуга поворачивалась, был этот звук, когда все огни взрывались».

На самом деле Центр управления космическими полетами Кубрика, заваленный записывающими устройствами, микрофонами и проводами, загораживался большой прямоугольной рамой из проволочной сетки, которая защищала команду от непрерывного дождя из битого стекла и другого мусора. Любой, кто выходил из защищенной зоны, должен был надевать каску.

Что касается актеров и команды операторов, запертых внутри колеса, для них существовала значительная опасность возгорания. Выход через пол был небыстрым и непростым. Команда пожарных всегда была начеку неподалеку. Учитывая количество электричества, подаваемого по толстым проводам, а также разбитых ламп накаливания и падающих объектов; извивающихся, наложенных друг на друга труб с подачей воздуха и проводов к проекторам; и легковоспламеняющихся материалов, из которых были сделаны многие элементы декораций, риск внезапного возгорания был более чем реален.

Но им повезло.

* * *

Во время съемок «Одиссеи» Гари Локвуд стал хрестоматийным примером хорошо известного феномена кино, согласно которому то, что происходит за кадром, иногда более интересно, чем то, что находится в кадре. Несмотря на его мускулистое тело квотербэка, поддерживаемое тренировками несколько раз в день и строгой диетой из овощей и рыбы, его присутствие на съемочной площадке никак не отвлекало от процесса. Это было намерено. Кубрик и Кларк представляли себе космонавтов, отвечающих за «Дискавери», как пару хорошо образованных, невероятно сдержанных двойников с докторскими диссертациями, которые своим хладнокровием должны были походить на андроидов. Как в фильме «Новые времена», где герой Чарли Чаплина – фабричный рабочий, который крутится вместе с шестеренками, которые он обслуживает, так и эти двое (только с меньшим юмором и большим пафосом) были призраками в машине, составными частями их холодного космического корабля.