Космическая Одиссея

— Да, разобрать может только Боумен, вернее, ЭАЛ-человек,— сказал один из членов комитета,— Неужели он полностью понимает работу столь сложного устройства, как монолит? Или все, что мы сейчас видели,— плод его воображения?

— Не думаю, что его воображения для этого достаточно,— сказала доктор Оконнор,— Все совпадает. Особенно ссылка на Нову Скорпиона. Мы предполагали, что произошла катастрофа, а на самом деле это было решение суда.

— Сначала Юпитер, сейчас — Скорпион,— сказал доктор Крауссман, выдающийся физик, которого многие считали перевоплощением легендарного Эйнштейна (по слухам, этому помогла пластическая операция).— Кто на очереди?

— Мы всегда подозревали,— сказала председатель,— что ЛМА наблюдают за нами.— Она помолчала и добавила с сожалением: — Как нам не повезло, как нам отчаянно не повезло, что последний отчет отправлен после самого мрачного периода в истории человечества!

Все промолчали. Двадцатый век вошел в историю как «век страданий».

Пул слушал и не вмешивался, чтобы члены комитета сами пришли к заключению. Уже не в первый раз на него произвела впечатление квалификация членов комитета. Никто не пытался протолкнуть излюбленную теорию, набрать очки по спорным вопросам или возвысить собственную персону. Глядя на это, Пул не мог не вспомнить частые злые споры, что вспыхивали в его время между инженерами Агентства по астронавтике и администраторами, представителями конгресса и воротилами промышленности.

Да, человеческая раса, несомненно, улучшилась. Нейроколпак помог не только искоренить неудачников, но и очень повысить эффективность образования. Не обошлось и без потерь — в этом обществе было мало выдающихся личностей. Пулу на вскидку приходили на ум лишь четверо: Индра, капитан Чандлер, доктор Хан и печально памятная Леди Дракон.

Председатель следила за плавным ходом дискуссии, чтобы все могли высказаться. Потом она подвела итог.

— Первый и совершенно очевидный вопрос: насколько серьезно нам следует отнестись к опасности. На его обсуждение, мне кажется, не стоит тратить время. Даже если тревога ложная или мы что-то не вполне понимаем, потенциальная угроза настолько велика, что мы обязаны воспринимать ее как реальную, пока не получим доказательств обратного. Согласны? Хорошо. Мы не знаем, сколько времени у нас осталось, поэтому должны считать угрозу явной. Возможно, ЭАЛ-человек смог бы предоставить нам дополнительные сведения, но, вероятно, они поступили слишком поздно. Нам надо найти защиту от столь могущественной машины, как монолит. Посмотрите, что произошло с Юпитером! И очевидно, с Новой Скорпиона… Уверена, что применение грубой силы окажется бесполезным, но мы не должны отбрасывать и этот вариант. Доктор Крауссман, сколько времени потребуется на создание супербомбы?

— Если предположить, что проекты до сих пор существуют и дальнейших исследований не требуется,— около двух недель. Термоядерное оружие достаточно примитивно, для его создания нужны простейшие материалы. В конце концов, оно создано во втором тысячелетии! Но если понадобится нечто особенное — скажем, бомба из антиматерии или миниатюрная черная дыра… возможно, изготовление займет несколько месяцев.

— Спасибо. Не могли бы вы немедленно заняться данным вопросом? Впрочем, я не уверена, что это спасет нас: обладатель подобной силы, несомненно, способен себя защитить. Итак, другие предложения есть?

— Мы можем вступить в переговоры? — спросил, без особой надежды, один из членов совета.

— С чем или с кем? — ответил вопросом на вопрос Крауссман,— Как мы определили, монолит является механизмом и делает то, на что запрограммирован. Возможно, программа обладает некоторой степенью гибкости, но определить это точно мы не сможем. Мы не сможем и обратиться в головной офис — он находится в полумиллионе световых лет от нас!

Пул слушал, никого не прерывая,— он не мог добавить ничего разумного, обсуждаемые вопросы находились вне его компетенции. Он ощутил некоторую подавленность — задумался, стоило ли передавать полученную информацию. В конце концов, если тревога ложная, ничего плохого не произойдет, а если нет… человечество могло бы сохранять спокойствие, пока его не настигнет неотвратимый рок.

От мрачных мыслей Пула отвлекла фраза, показавшаяся знакомой.

Незаметный член комитета, имя которого было настолько длинным, что Пул не способен был его выговорить и не запомнил, вдруг сказал два слова:

— Троянский конь!

Воцарилась тишина, которую обычно называют многозначительной, а потом все закричали: «Почему мне не пришло это в голову!» — «Конечно!» — «Какая прекрасная мысль!» — пока председатель, впервые за заседание, не призвала к порядку.

— Благодарю вас, профессор Тиругнанасампантамурти,— без запинки произнесла доктор Оконнор.— Не хотели бы вы уточнить?

— Определенно. Если монолит действительно является, как все предполагают, лишенной разума машиной — следовательно, у него весьма ограничена способность самоконтроля. Значит, у нас уже есть оружие, способное его победить. Оно заперто в Хранилище.

— И есть система доставки — ЭАЛ-человек!

— Вот именно.