Космические бароны

После основания Microsoft вместе с Гейтсом Аллен стал одним из самых богатых людей в мире, вольным следовать своим страстям. Будучи активным болельщиком, он приобрел две команды – «Трейлблейзеров» из Портленда и «Сихоков» из Сиэтла. В Сиэтле же он открыл Музей поп-культуры. Он проявил глубокий интерес к авиации и собрал коллекцию исторических самолетов Второй мировой войны, экспонаты в итоге были выставлены в его Музее летного наследия и боевого оружия.

В 1996 году, когда объявили приз X Prize, Аллен приехал в Мохаве, желая встретиться с Рутаном и поговорить о планах на постройку сверхзвукового самолета, способного подняться над атмосферой. Они поддерживали контакт и после встречи, и спустя два года уже Рутан прилетел в Сиэтл к Аллену, чтобы предложить гораздо более амбициозную, чем самолет, вещь – план создания корабля SpaceShipOne. Прошло еще два года, и появился проект, который должен был сработать.

Аллен купился на предложение и в итоге инвестировал свыше 20 млн долларов в предприятие, в случае успеха обещающее принести половину этой суммы.

Рутан знал: если о его новейшем проекте пойдут слухи, он неизбежно будет осмеян. И он не хотел, чтобы его отвлекали, чтобы кто бы то ни было – ни его коллеги, авиационные инженеры, ни пресса, вообще никто – мог сказать ему, будто он пытается сделать невозможное.

Впрочем, у него с миром были своеобразные взаимоотношения – не как у других. Одна из любимых поговорок Рутана гласила: нельзя назвать настоящим такое исследование, которое по крайней мере половина причастных не считает невозможным. Он требовал от своих инженеров идти на риск и говорил им, что «истинно креативный исследователь должен иметь уверенность в ерунде».

Они – сомневающиеся, скептики – утверждали, будто он не сможет построить «Вояджер» – самолет, в 1986 году впервые в мире облетевший земной шар без остановки за 9 суток, 44 минуты и 30 секунд. То же самое они сказали бы и сейчас.

Рутан уже был одним из самых успешных аэрокосмических инженеров своего поколения – несколько его машин после отставки нашли свое место в Национальном аэрокосмическом музее. Но он присматривался к следующему рубежу. Разочарованный тем, что он принимал за отступление американской космической программы, он однажды заявил New York Times: «NASA почти приковало себя к Земле, вплоть до полной остановки»[124]. Как Рутану казалось, агентство превратилось в еще одну раздутую бюрократическую структуру, подверженную капризным прихотям Конгресса и все время меняющихся администраций.

После основания Microsoft вместе с Гейтсом Аллен стал одним из самых богатых людей в мире.

Космический челнок, который, как предполагалось, будет летать дешево и надежно, не достиг ни того, ни другого, и противники видели в нем дорогостоящую смертельную ловушку, убившую в двух катастрофических взрывах[125] четырнадцать астронавтов. Что еще хуже, ситуация отправила NASA в поспешное бегство, и некогда смелая организация превратилась в испуганную, избегающую риска бюрократическую систему.

На взгляд Рутана, правительство отреклось от своей монополии на космос. Теперь только частному сектору возможно продвигать дело космических полетов. Он способен к инновациям и может двигаться быстро – так, как не способно ни одно правительственное агентство.

Итак, Рутан решил построить первый коммерческий космический аппарат в мире. Это было секретом, проект держали в тайне, чтобы защитить от насмешек, которые он неминуемо на себя навлек бы. Компания Scaled Composites, сказали бы циники, располагая всего несколькими десятками человек, не может начать пилотируемую космическую программу.

И оказались бы правы – если не предъявить им готовый результат.

21 июня 2004 года, через шесть месяцев после преодоления звукового барьера и еще нескольких летных испытаний, Рутан был готов к испытательному полету в космос.

После жесткой посадки Бинни не считал вероятным получить второй шанс. Пусть даже его невиновность в случившемся признали официально, он ощущал себя «на скамейке запасных». Брайан понимал, в компании превалирует другой взгляд на причину аварии: «Я воткнулся в землю как последний флотский разгильдяй. Подспудно я чувствовал настроение окружающих. Они считали, у меня нет „верного материала“: „Вы только посмотрите, что он сделал с машиной“. Такое отторжение, такая скрытая тенденция в компании была очень сильна».

Отношения между летчиками-испытателями стали напряженными, поскольку они снова конкурировали за имеющиеся полетные места. «Вместо того чтобы работать вместе, передавая друг другу опыт, и из-за секретности мы оказались друг против друга, – говорил Бинни. – Обстановка была в этом отношении чрезвычайно отравленной».