Космические бродяги

Джервис тоже был неподвижен, как статуя, однако вся его поза выражала ожидание. Наконец Иллиль, словно очнувшись, тряхнула головой, подошла к нему и встала рядом. Возможно, девушка вспомнила — или интуиция подсказала ей, что надо делать,— когда она вытянула руки ладонями вверх и запела. Некоторые слова Айяр понимал, остальные принадлежали тайному языку, на котором обращались к высшим силам. Туман, поднявшись до краев котловины, принял форму языка, готового слизнуть смельчаков, которые решились обратиться с требованиями к Зеркалу Танта. Ни разу за две свои жизни юноша не испытывал подобного страха. Не смерть страшна воину — страшно, когда могучая сила, призванная защитить, обращается против тебя самого.

Однако никто из них не отступил и не пал духом. Теперь пел и Джервис — голос Иллиль пробудил в нем господина Зеркала. Руки девушки пришли в движение — она как будто сеяла невидимые семена,— а язык тумана качался в том же ритме. И страх исчез, сменившись благоговейным осознанием того, что их приняли. Великий и нестихающий гнев, направленный на врагов, неизмеримая сила, средоточием которой было Зеркало, приняла и признала их. Туман опустился, оставив холод. Иллиль вздрогнула и, по-прежнему глядя вниз, проговорила:

— Я сообщила Зеркалу, что мы готовы. Теперь нужно ждать, какую миссию на нас возложат.

Человек меряет число восходов и закатов солнца днями, количество сезонов роста и созревания — годами. Жизнь требует все более точного счета времени, и человек делит его на часы, минуты и секунды, на доли и доли долей. Нейл Ренфо родился в космосе, поэтому время для него было более абстрактным понятием, чем для обычных людей. Когда он стал Айяром, время стало отмеряться сезонами — ростом и зимним сном. Теперь же приходилось ждать, и как долго длилось это время, он не знал, а потом, когда пытался оценить его, не смог.

Наконец настал момент, когда туман внизу смешался с водой. На Зеркале появилась рябь голубых и зеленых полос, потом цвета побледнели и полосы превратились в серебряные линии. Если Зеркало Танта и было в каком-то отношении просто водой, теперь оно совсем не походило на озеро.

Иллиль и Джервис запели новую песню, смысл которой был не в словах, а в звуках, слагавших мелодию. Серебряные линии складывались в фантастические узоры. Из воды рос второй язык тумана, более плотный, чем предыдущий. Поднимаясь все выше, он вытягивался и становился уже, напоминая лиану. В нее вплелись серебряные нити, и она заблестела, но этот яркий блеск не ослеплял глаза ифтов. Вот лиана приблизилась к выступу, потом закачалась, задерживаясь над каждым ифтом чуть дольше или чуть меньше,— она искала. Вдруг Айяр почувствовал ее прикосновение, затем — легкое покалывание в костях и в крови, как будто блестящий поток прошел сквозь его тело.

В следующее мгновение лиана вернулась в Зеркало, и они снова видели гладкую поверхность. Что касается Айяра, то его руки и плечи, по которым пробежала серебряная река, ощущали тепло, а голод и жажда отступили, он был полон энергии и желания действовать. Но как? Что от него требуется? Юноша знал, что ответ теперь в нем самом — и в самом Зеркале.

Подошла Иллиль.

— Мы избраны. Прежде был Кимон, теперь — мы. Отправимся туда, где скрывается То, Что Ждет, и, быть может, станем сосудами, из которых гнев Зеркала Танта выплеснется на врага.

«Но ведь я пришел сюда совсем за другим... Нет, я пришел сюда и, значит, предложил себя. Предложение принято, отказаться невозможно. Но почему я? Я же не господин Зеркала, а всего лишь воин, который однажды уже сражался с врагом. Хотя... Кимон тоже был воином, если он вообще существовал. И он не возражал, когда был выбран». Айяр повернулся к девушке:

— Мы идем сейчас?

— Да.

Джервис запахнул плащ.

— Все, что следовало сделать здесь, сделано. Значит, пора уходить.

— Но куда? — спросила Иллиль.

— К бухте, если вам суждено добраться туда. Если придут братья из-за моря, их надо встретить,— Джервис помолчал.— Мы были бы рады идти с вами, но...— он вздохнул.— Я знаю, что вы столкнетесь со многими опасностями, но никому из нас не дано разделить их с вами. Раз вы выбраны для этого дела, значит, никто не сделает его лучше.

Айяр и Иллиль остановились там, где стены, защищавшие дорогу, доходили им до пояса. Затянутое облаками небо не слепило глаза, идти было легко, но куда? Наугад в цитадель Того, Что Ждет?

— Куда — я догадываюсь. Но что мы будем делать, когда дойдем?

— Узнаем, когда настанет время.

Уверенность девушки не рассеяла его сомнений.

— Идти против Того, Что Ждет, не скрываясь? Отказаться даже от той защиты, которая у нас есть?

— Защита? Разве была она у капитана Первого круга Ифткана? Бороться можно не только мечом...

— Да,— кивнул он,— бластером и лучеметом! Ты же видела армию, которую То, Что Ждет, собрало здесь. Я знаю, что в нас вложена сила, которая проявится в поединке с врагом, но для этого надо встретиться с ним, встать лицом к лицу с Тем, Что Ждет, как в песне о Кимоне. А для этого придется преодолеть защиту.

— У нас нет времени на поиски хорошей тропы.