Космические катастрофы. Странички из секретного досье

19 апреля 1970 года Байконур проводил в полет "Салют", 23 апреля готовился старт "Союза-10". Трое сидели в корабле, четко выполняя все то, что положено сделать в ходе проверки бортовых систем. По громкой связи шли обычные переговоры и велся отсчет времени, предупреждая космонавтов и стартовую команду о часовой готовности… Получасовой… пятнадцатиминутной… В корабле уже приготовились услышать команду "Ключ — на старт!", но вместо нее оператор тем же размеренным тембром предупредил:

— "Амуры", потуже затяните ремни, приготовьтесь к эвакуации… Старт откладывается на сутки!

Алексей Елисеев, обычно сдержанный и спокойный, с досадой хлопнул по бортжурналу: "Началось!"

Шаталов, уже привыкший к такому повороту событий, поспешил подбодрить товарищей.

— Не вешать носа, ребята! Все будет в порядке. Завтра обязательно полетим.

— Вечно с тобой происходят неприятности, — ответил Алексей. — Все люди как люди, улетают с первого раза, а у тебя то одно, то другое…

Они выбрались на площадку ферм обслуживания, обхватывающих ракету. Новичок Коля Рукавишников не проронил ни слова, будто все так и должно быть.

— До завтра, — сказал Шаталов, хлопнув ладонью по металлу обтекателя и, обращаясь к товарищам, добавил: — Будем спускаться вниз.

Лифт быстро вернул их на землю. Владимир отметил, что лучше возвращаться через космос, чем спускаться на лифте. Елисеев и Рукавишников промолчали. А случилось вот что: одна из мачт не отошла от ракеты, хотя команда на отход была выдана. Можно было рискнуть, полагая, что в момент подъема ракеты мачта отошла бы сама. И такие предложения звучали. А если не отойдет, если пропорет обшивку ракеты, если носитель завалится в момент отрыва и взорвется? Опасения пересилили. Рисковать, когда на борту люди, — не лучший способ выполнения космической программы.

На следующий день "Союз-10" стартовал. После коррекций корабль перешел на монтажную орбиту. Когда до "Салюта" оставалось 150 метров, Шаталов отключил автоматику и взялся за ручное управление. Все шло штатно, расстояние с каждой секундой сокращалось. Главное на этом этапе — не дать кораблю "гулять" по тангажу и рысканию. И погасить скорость: ведь сближаются многотонные аппараты, к тому же ощетинившиеся антеннами, приборами, различными устройствами.

— Спокойно, ребята, не торопитесь, до конца зоны есть время, — предупредили из Центра управления.

— Сейчас будет касание, — ответили с орбиты.

И тут же космонавты почувствовали глухой удар и услышали трение металла о металл. Началось легкое покачивание. Оно длилось совсем не долго, и вскоре все успокоилось.

— Кажется пришли! — произнес Шаталов.

Потом они убедились, что сработали замки сцепления, произошло стягивание, а затем и жесткая сцепка "Союза" с "Салютом".

— Будем готовиться к переходу? — запросил "Амур-один". Из ЦУПа ответили неопределенно: "Пока отдыхайте".

— Мы не отдыхать сюда прилетели, — включился Рукавишников.

— А мы и не дадим вам отдыхать.

И посыпались вопросы. Земле не понравился этот "глухой удар", последовали долгие переговоры с Центром управления, и после пяти часов полета в состыкованном состоянии экипажу выдали команду не на открытие переходного люка, а на расстыковку.

Вот такая бывает невезуха. Злополучное 13-е виновато или что-то еще? Решайте сами.

Работу на "Салюте" предстояло начать другому экипажу.

В ЦПК он пришел подполковником… Ушел — генерал-лейтенантом.

VIII. Гримасы судьбы

Одновременно с кораблем совершил посадку вертолет поисково-спасательной службы. Встречающие открыли люк и их взору предстала ужасная картина: космонавты находились на своих рабочих местах без признаков жизни.

Каждый полет — особый…

Это сказал Юрий Гагарин. А аргументы? Ведь без них ссылка на "особость" — красивая фраза, которой легко прикрыться, как шитом, и когда есть что рассказать, и когда не о чем поведать. И все-таки Гагарин был прав. И какие еще нужны аргументы, если рассказать всю правду о каждом полете.

Начать обживать станцию "Салют" — первый орбитальный дом космонавтов предстояло Алексею Леонову, Валерию Кубасову и Петру Колодину. Подготовка была долгой, да и пробыть на орбите планировалось без малого месяц. По заведенной традиции, ни дату старта, ни состав экипажа, ни программу полета не объявляли, вот и оставалось неведомым для многих, что происходило на Байконуре, в космосе и при возвращении с орбиты. Между тем, эта история по-своему любопытна.

Перед отлетом на космодром для предстартовой подготовки основной и дублирующий экипажи проходят строгую медицинскую комиссию. Окончательное заключение дают главные специалисты. К дублерам придирок меньше, но и к ним медики достаточно строги. Поверхностный предполетный контроль обычно бывает за день или два до старта. Так было и в июне 1971-го.