Космические катастрофы. Странички из секретного досье

Они ждали включения двигателей мягкой посадки. Легкий толчок. И вдруг корабль стало тянуть и разворачивать, словно он, сел на воду. "Еще один сюрприз?" — мелькнула мысль. Иллюминатор, который был черным от копоти, вдруг просветлел (потом окажется — от трения о снег), и командир увидел ствол могучего дерева. "Нет, это земля!", — подумал с облегчением.

Пальцы уже давно нащупали кнопку отстрела одной из стренг парашютной системы. Нажал! Корабль обрел устойчивость. Наступила тишина, неприятная тишина. "Зачем она? — подумал. — Надо открывать люк". Отстегнулся от привязной системы и высунулся. В лицо ударила прохлада. Он жадно пил ее. Нет, глотал. Жадно, отрывисто, полным ртом. Но утоление не наступало. Осмотрелся: "Черт побери, погода здесь совсем не такая, что провожала на Байконуре. Ветер, снег, плотная низкая облачность, температура ниже нуля". Кругом был лес. Парашют зацепился за деревья, а корабль завис у края пропасти.

Сколько же времени? Этого он понять не мог: часы поставлены по Москве, на Байконуре плюс два, а здесь? Надвигались сумерки. "Похоже, темнеет здесь рано и быстро". Он спрыгнул вниз и по грудь провалился в рыхлый снег. Рядом плюхнулся Олег. Ветер бросал в лицо колючий снег. Тишину нарушил громкий треск. Тысячеметровый купол парашюта, словно наполненный парус, с силой тянул стропы и ломал огромную сосну. Снег под днищем корабля подтаял, и он угрожающе сползал к обрыву. Внизу темнел провал: метров пятьсот — шестьсот.

— Снимаем скафандры и под корабль их! — приказал командир. — Иначе завалится.

Они разделись. Теперь ветер пробирал до костей. Вскоре послышался гул моторов. Самолет! Он приближался, потом начал ходить кругами. Стало ясно: сигнал принят, их засекли. Командир настроил рацию. "Все нормально?" — спросили с борта. "Если то, что мы здесь — нормально, значит так", — ответил с ехидцей. В эфире молчание. "Конечно, нормально", — успокоил поисковиков. "Как самочувствие?" — голос с борта. "По погоде", — буркнул Олег Макаров.

А погода не давала никаких надежд на то, что их снимут с этого "ласточкиного гнезда". Ползая по глубокому снегу, набрали сухих веток, сложили костер, пристроились рядышком. Ночью несколько раз появлялся самолет, как бы напоминая, что их не забыли.

— Спать не будем, командир, — мечтательно произнес Олег. — Такую красивую ночь мы вряд ли еще увидим.

Они долго молчали, собираясь с мыслями, анализируя происшедшее.

— Вот и испытали "аварийку" в натуральных условиях, — начал Олег.

— Да, нам выпало быть первыми и, дай Бог, последними, — поддержал его Василий.

Лазарев вздохнул, а про себя подумал: "Остались живы, и этим все сказано". Огромные сосны гудели, бросая вниз колючие иглы. Темнота сгущалась. Неожиданная и суровая картина предстала настолько четко, что они вдруг растерялись. Потом цепко ухватили друг друга за руки, расцеловались крепко, по-мужски.

— С днем рождения, — подмигнул Василий и постарался улыбнуться.

— С именинами, — уточнил Олег и тоже скривил губы. — Теперь будем жить.

— Почему с именинами? Какой сегодня день? Да, ладно пусть так…

Сказал, а быстрая профессиональная мысль врача уже работала в другом направлении: "Столь большие перегрузки могут оставить "след" и стать причиной отчисления из отряда. Тогда дорога в космос закрывалась навсегда". Но вслух он произнес иное:

— Надо побольше огня, а то крепко прохватит. Остывать нельзя. Доставай инструкции, они теперь не нужны, будем жечь…

Лазарев знал лесистые горы. Незнакомая местность была впрямь похожа на его родной Алтай. Стало быть, выбраться отсюда скоро не удастся. Он посмотрел на часы.

— Торопись! Сейчас главное — не потерять связь.

— А я так думаю, Вася: нам крепко повезло, — тихо отозвался Олег. — Считай, мы в сорочке родились.

В серо-черном небе не было ни звезд, ни Луны. Рваные низкие облака плыли с востока, цепляясь за верхушки деревьев. Ветер уныло запевал свою нудную песню, срываясь на пронзительный свист. Он налетал порывами, по-разбойничьи неожиданно бросал в лицо колкий снег. Потом донес слабенький стрекот. Василий напряг слух. "Вроде бы вертолет?" И, словно подслушав его мысли, бортинженер повернул голову в сторону звука. Он надвигался откуда-то издалека. Все громче и громче.

— Вертолет! — почти закричал Олег. — Вертолет! Слышишь, Вася?

— И вижу. Вон мигающий красный огонек.

— Нашли все-таки!

— Да нет, не нашли. Он уходит. Если бы нашел, то завис… Вертолет протрещал где-то совсем рядом и стал удаляться. Вскоре он появился снова. И опять ушел в ночь.

— Поедим? — командир развернул аварийный запас и достал галеты, тубы с соком и банку консервов.

— Пора, — согласился бортинженер. — Целый день в желудке пусто. И пить хочется…

— Мне тоже. Но только не сока. Сейчас бы…

— Чего-либо покрепче, — подсказал Олег. — Стаканчик — другой. Так?

— Хотя бы один…

Жевать было трудно. То ли от холода, то ли от усталости и ломки, которую им устроила жестокая перегрузка. Да и аппетита особого не было. Скорее понимание того, что надо чуть-чуть восстановить силы. Когда их снимут с этой скалы, они не знали. Но готовились к худшему.