Космические тайны курганов

Практика ведийских жрецов, восходящая ко временам сложения «Ригведы», основательно проанализирована В. С. Семенцовым. Исходя из проделанного анализа, он решительно отвергает «тот образ древнего мудреца, задумавшегося над загадками окружающего мира и робко пытающегося их философски осмыслить, который столь долго витал в воображении ученых». Исследования показали, что авторов священных текстов «не интересовало „познание“ мира в том смысле, какой мы привыкли вкладывать в это слово. Для них было важно только одно: любыми средствами привлечь в строго определенный момент внимание участника ритуала к определенному образу (картине, мифологеме), числу и т. д.». Иными словами, жрецы обращались не столько к сознанию, сколько к подсознанию своих соплеменников. Этим они предвосхитили современную тенденцию воздействовать на массы не столько политическими призывами, сколько средствами искусства, то есть не через разум, а через эмоции.

В основу ритуалов было поставлено жертвоприношение — посредничество между человеком и богами, желаемым и действительным. На приносимое им ощущение сопричастности к мирозданию было указано в предыдущем разделе. На примере ритуала ашвамедха рассмотрим, как это ощущение достигалось.

Свидетельство об ашвамедхе («жертвоприношении коня») есть уже в древнейших гимнах «Ригведы», но описание самого ритуала, по-видимому, несколько видоизмененного, относится к более позднему времени и к иной, раннеклассовой, формации.

Полный ритуал был дорогим и громоздким. Заказчиком его являлся раджа («царь»), а конечная цель заключалась в обретении страной благополучия.

Из царских (ранее из общинных) табунов выбирался лучший конь и отпускался на волю. В течение года он бродил где хотел, но за ним в отдалении следовал отряд молодых воинов и объявлял царской любую землю, где ступала нога коня. Древний смысл этого акта заключался, очевидно, в том, чтобы сделать жертвенное существо сопричастным ко всему мыслимому пространству и времени, отождествить с годовым циклом, землей и небом над ней.

Затем коня приводили к алтарю и здесь, в присутствии царствующей четы и допущенных к ритуалу, умерщвляли, заколов предварительно собаку, проводника в царство Ямы. Кульминациями ритуала были символическое бракосочетание царицы с жертвой, что должно было обеспечить воспроизводство народа, стад и полей, и сожжение сальника, что возносило коня к небесам и делало его «Излучающим» (о чем скажем дальше).

Помощники главного жреца расчленяли коня на части и, вознося их на алтарь, произносили такие слова: «Голова жертвенного коня — это поистине время рассвета, глаз — это солнце… туловище жертвенного коня — это год, спина — небо… пах — земля… ноги — дни и ночи, кости — звезды… Море — его привязь, море — источник рождения».

Последние слова означали: морю жертвуется тот, кто вышел из моря. В этом был намек на носимый волнами праокеана «Золотой зародыш», из которого согласно «Ригведе» вышел Праджапати — «Отец существ». С ним-то и отождествлялся жертвенный конь. При этом подразумевалось, что он сам приносит себя в жертву и из своего тела создает мироздание.

Но смысл обряда еще не исчерпывался. Создавая миры, конь — Праджапати воссоздавал и себя, но уже в новом качестве, в качестве… года! Существо, сгусток пространства, преобразовывалось во время! «Он пожелал: да родится у меня второе тело!» И то, «что было семенем, стало годом». Воссозданное существо не имело пределов и формы, оно заполняло собой все мыслимое пространство Вселенной, становясь ее жизнетворящим принципом Вирадж — «излучающим». Семя же представлялось «блеском», вот почему именно ему надлежало быть основой воссоздания жертвенного существа. Но еще и потому, конечно, что в семени — сосредоточение возрождения жизни.

Жертвоприношение коня в историческое — письменное, рабовладельческое и феодальное время приравнивалось в Индии к человеческому жертвоприношению: пурушамедхе. Достоверных сведений о соответствующей практике нет. Однако исследователи не сомневаются, что в период переселения ариев, а тем более на их прародине такие жертвоприношения практиковались. Об этом свидетельствует помещенный в «Ригведе» «Гимн Пуруше», где на его теснейшую связь с ашвамедхой указывают, помимо прочего, такие слова:

Ведь Пуруша — это Вселенная,
Которая была и которая будет.

От него Вирадж родилась,

От Вираджи — Пуруша.

Эта замкнутая в круг «кривая смысла» подчеркивает изначальность Пуруши («человека»), его непосредственную связь со знакомым уже нам «Излучающим» Вселенной. Из членов Пуруши были созданы не только элементы мироздания, живые существа и общественные касты, но даже «гимн и напевы», «размеры» и «ритуальная формула», которые сопровождают обряд и дублируют производимые действия…