Космические тайны курганов

Ввиду нерасчлененности времени на три этапа, не существовало также подразделения на старое, новое, перспективное. Поэтому в первобытной культуре сохранились и переплетались слои, разделенные множеством поколений. Так, исследователи выделяют в современном фольклоре и народных орнаментах элементы творчества… охотников за мамонтами, вымершими 10–15 тысячелетий тому! Или вспомним о трех мифологических пластах «Ригведы»: индоевропейском, индоиранском, индийском. Такое деление существует лишь в головах специалистов; в самом сборнике гимнов временные пласты перемешаны, мифология только подразумевается или приводится небольшими отрывками, и разобраться в этом можно, лишь обладая огромной эрудицией и тончайшим профессионализмом.

Неумение преодолевать прошлое и содействовать будущему влекло за собой многоярусность, многозначимость мифа, многовариантность его положений и сюжетных ходов. Именно поэтому перекликаются, а то и повторяются функции божеств, а под одним и тем же именем могут выступать совершенно несходные образы. В сюжетах о противоборстве богов отразились не столько различия культурно-исторических веяний или соперничества племен (это особенность уже не мифического, а эпического творчества, сопровождающего начало рабовладения), сколько календарные празднества. Существовало, например, научное мнение, что асуры и дэвы «Ригведы» были богами различных, более или менее развитых слоев арийского населения. Однако в настоящее время удалось убедительно доказать, что первые связывались с концом уходящего, а вторые с началом приходящего года, и победа вторых символизировала начало нового года, утверждение нарождающегося Космоса над отмирающим Хаосом.

В новогодних празднествах как бы репетировалось еще не утвердившееся противопоставление прошлого и настоящего, старого и нового. Показательно, что именно во имя приближения будущего совершалось жертвоприношение человека — Пуруши, что именно к нему устремлялся уподобляемый Индре покойник. Это показатель того, каких титанических усилий и воли и разума потребовало от людей постижение времени будущего, управление которым стало насущной необходимостью современной цивилизации.

Представив себе особенности восприятия первобытным человеком пространства и времени, а также причинно-следственных связей, можно попытаться уяснить особенности его сознания в целом.

Мифологическое сознание получило окраску «сказочности» вовсе не вследствие буйной фантазии первобытного человека. Главной причиной была размытость границ между живой и неживой природой, человеком и мирозданием и так далее, что, в свою очередь, порождалось неразвитостью вышеуказанного восприятия.

Мало видеть, надо еще понимать. Мы и сейчас нередко усматриваем в причудливых камнях или сучьях, деревьях или облаках подобия людей или животных, первобытный же человек воспринимал такие подобия как реальность.

Неразработанность причинно-следственных связей влекла за собой отсутствие понятия о качественных различиях. Это мы сейчас знаем, что человек не равнозначен обществу, а оно не сводимо к территории обитания, для мифологического же сознания они отличались разве что величиной и формой.

Вследствие таких вот особенностей и возникали замены стихий существами, множественного — единичным, естественного — сверхъестественным.

Замены были не произвольными, а имели свои закономерности — «логику мифа», как определил видный советский историк культуры Я. Э. Голосовкер.

Развитие мифа, последовательность его превращений шли по «кривой смысла». Кривая смысла задавалась изначальным событием или образом, который мог варьировать даже в очень широком, но все же не беспредельном диапазоне. Рассмотрим в качестве примера диапазон Перуна — главного божества древних русичей, почитавшегося и другими народами.

По мнению языковедов Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванова, слово «перун» происходит от индоевропейского названия горы и горного дуба. Поскольку дубы часто поражаются молниями, а на возвышенностях тем более, то еще на малоазийской прародине индоевропейцев установилась смысловая связь этого слова с грозой и молнией. Все эти четыре значения и бытовали в образах родственных божеств: хеттского Перупаса или Пирвы, литовского Перкунаса и латышского Перкунса и др. У восточных славян Перун, кроме того, стал богом войны и возвысился над другими богами, а Перуне афганцев оказался связан с Плеядами — звездным скоплением в зодиакальном Тельце. К последнему значению ближе всего индоарийский Парджанья («дождевая туча»), который в «Ригведе» представлен быком и считается покровителем растений, поскольку поит их дождем и взращивает, оплодотворяя землю. Можно предположить, что в захоронении «космического странника» из Высокой Могилы этот образ представлен парой бычьих лопаток, уложенных вместе с пучком травы и магической плетью рядом с колесами перекрывавшей могилу повозки; возможно, что именно Парджанье посвящен был ливень, сопутствующий погребальному обряду.