Космические тайны курганов

Третья группа подобных по начертанию и смыслу изображений обнаружена на скалах у святилищ и обсерваторий армянского поселения Мецамор III–II тысячелетий до нашей эры, относящегося к позднейшим проявлениям куро-араксской и возникших на ее основе культур.

Четвертая группа прослеживается на плитах приазовской Каменной Могилы. Символы «зародышей» отходят здесь от уподобления личинкам-змейкам и более похожи на молниеобразные зигзаги. Подобные изображения весьма характерны для подкурганной керамики — особенно катакомбной культуры, изобилующей следами анатомирования и сложнейших операций на мозге. Значительная часть таких операций, как уже отмечалось, оканчивалась благополучно… Что искали и что находили в мозгу своих соплеменников первобытные лекари?

Бессмертие, открывшееся мудрецам первобытности, имело таким образом не только воображаемые, но и вполне реальные свойства. Они, как и мы, усматривали в нем, прежде всего, возможность продления сознания за пределы телесного существования человека.

Обычно в эти слова — продление сознания — вкладывается понятие о существовании памяти («души») после гибели тела. Длительное время наука напрочь отвергала такую возможность. Но теперь, с открытием биополей, ученые призадумались… О биополях судить я не буду — не специалист. В археологических памятниках очевидных следов их как будто бы нет (вот разве что грозы, которые сопровождали и захоронение и раскопки «космического странника» из Высокой Могилы…). Однако следов проникновения жрецов в подсознание много, об этом мы только что говорили. И теперь попробуем обобщить эти данные.

Мудрецы первобытности не продлевали сознание, так сказать, по эталонному времени. Им открылся путь высвобождения «спрессованного» в подсознании времени. Они вводили соплеменников в ритуальный экстаз, позволявший переживать мироощущения не только с детства, но даже с момента зачатия и зарождения жизни вообще. Тысячелетия, миллиарды лет «воспоминаний» — это ли не «вечная жизнь»?! И не подлинное ли бессмертие обретал причащаемый подобным образом умирающий?

Но следует оговориться: далеко не всякий, а лишь подготавливаемый на протяжении всей своей жизни умирающий, которым занимались к тому же способнейшие и самоотверженнейшие мастера своего дела.

Увы, врата бессмертия не распахнулись, а лишь приоткрылись. И только в прошлое, что вполне отвечало консерватизму первобытной культуры, а не в будущее, без чего не может представить себе бессмертия человек современный.

Воспоминания об отдельных, хотя довольно частых и повсеместных успехах жрецов по «освобождению души из бренного тела» обросли мифами и уподобились воспоминаниям о наиболее удачных проводах «космических странников». Но ни те, ни другие, как, впрочем, и всякий феномен, в апогее существовать не могли и, не развиваясь дальше, стали вырождаться. Чтобы, погрузившись почти уже в полное забвение, оказаться понятыми на фоне современной психиатрии и космонавтики.

Все это должно было произойти и происходит в процессе диалектического сближения первобытного и современного сознания, постепенно отходящего от жестких абстрактно-логических схем и вновь (но уже на высшем уровне) обретающего образно-интуитивное видение мира. Ученые с удивлением стали обнаруживать вдруг, что «современная математическая физика со всей гениальной сложностью своих математических фигур в конце концов приходит к упрощению и как бы возвращается к полуинстинктивному мироощущению первобытного сознания», что «существует известный параллелизм мыслительных ходов в современной физике, а также в мифологических древневосточных философских миропредставлениях» и т. п.

Современные мыслители Н. Ф. Федоров, Я. Э. Голосовкер, Ф. Б. Я. Кейпер и другие, высказывания которых приводятся в нашей книге, — все настойчивее призывают возродить идею бессмертия, без которой немыслимо существование ни человека, ни человечества. Именно боязнью смерти объясняется девальвация духовности и многие другие беды современной культуры. Неверно сводить этот страх к угрозе термоядерного истребления цивилизации: сама эта возможность вытекает, в конечном итоге, из суммирования миллиардов индивидуальных ужасов не перед гипотетической всеобщей, а перед абсолютно реальной собственной гибелью. Так что определение зарубежного ученого М. Элиаде, назвавшего современную культуру «Ужасом Истории», не лишено оснований.