Космический дальнобойщик

— Во-о-он туда, звездный толкач! — прокричал матрос, оказавшийся молоденькой девчонкой, и показал нам фонариком, осветившим в бешеной пляске лучей стену зеленовато-белой живой ткани.

Я медленно подкатил тяжеловоз вперед, пока перед машины, ее моторное отделение, не коснулось стены. Ткань задрожала, слегка отпрянула, потом медленно снова вернулась на место и стала наплывать на моторный кожух, потом движение остановилось.

— Вгоните машину в нее! — прокричала девчонка, перекрывая шум мотора. — Толкайте стену!

Так я и сделал. Стена уступила нашему нажиму, отпрянув, словно занавес в театре под ветерком. Немного погодя я почувствовал, что стена сопротивляется, и подал назад, нажав к тому же на тормоз.

— Вперед! — сказала мне девчонка высоким звонким голосом. — Эта штука на клик растянется, прежде чем порвется хоть на сантиметр. Ну давай же, вперед толкай свой свиномобиль!

— Есть, капитан! — я поддал газу, стена затрепетала и подалась. Я гнал тяжеловоз вперед, пока не услышал: «Хватит!»

— Интересно, мы главное блюдо или только закуска? — спросил Джон.

— Тут, наверное, около пятисот машин, — заметил Роланд.

— Больше, — рискнул возразить я.

Кто-то ловко забарабанил по входному люку. Я повернулся, и луч фонарика ослепил мою сетчатку.

— Эй, ты, морская швабра! — зарычал я. — Хочешь, покажу, как тебе будет, если я с тобой то же самое сделаю?!

— Полегче, шоферюга, — это была та самая девчонка-матрос, которая нашла нам место на стоянке. Она была совсем молоденькая — такая молоденькая, что невозможно было даже себе представить, — лет шестнадцать, не больше. Антигеронические лекарства не могут дать вам такой детской кожи. Она дается только юностью. Волосы она носила коротка под традиционной морской шапочкой-блюдцем, но они были не белобрысыми, а золотистыми.

И она совсем не была такой худышкой, как мне сперва показалось. Она просто цвела под этой грубой матросской формой.

— Вам здесь, знаете ли, оставаться нельзя, — сказала она.

Я заморгал и огляделся.

— А как насчет тех, кто не дышит кислородом?

— На них мы плевать хотели, но все человеческие существа должны покинуть трюм. Таковы правила техники безопасности, — она повернулась, чтобы уйти.

— Погоди минутку, — окликнул я ее. — Не задирай так носа. Ответь на пару вопросов.

— Только покороче. Мы и так уже опаздываем.

— Консолидированные Внешние Миры — это лабиринт, занятый людьми?

— По большей части, да.

— Хм-м-м-м… и еще — мы что, уже в желудке этой твари?

— Нет, это предпищеварительный мешок. У Фионы два таких мешка и двенадцать желудков, но мы стараемся ими не пользоваться, разве что груза очень много. Их приходится опрыскивать ингибиторами пищеварения — а они так плохо пахнут, не говоря уже о запахе в самих желудках.

— Фиона? А это самка?

— Трудно сказать с уверенностью, самка или самец.

— Вот как? Мда-а-а…

— Это все?

— Пожалуй, все, если не считать вопроса, все ли матросики такие красивые, как ты.

— А, заткнись, — ответила она и зашагала прочь.

— Эй! Еще одно!

— Что? — нетерпеливо ответила она.

— Как нам выбраться наверх?

— На лифте.

Лифт. Он оказался неподалеку, круглая шахта, закованная в металл, восходящая к дыре в крыше, если только можно назвать живую ткань крышей. Соединение крыши и шахты было окружено и герметизировано губчатым белым воротником, видимо, поставленным для того, чтобы не травмировать окружающие живые ткани. Кабина лифта была овальной и прозрачной, подвешенном на толстых тросах.

— Любая конструкция, которую придется ставить в такой вот зверюшке, — сказал Роланд, — больше будет похожа не на инженерную операцию, а на хирургическую.

— Да, но пациент достаточно крепок, чтобы пережить ее, — сказал я, а потом добавил вполголоса: — Ты поставил передатчик?

— Да, в основание рамы.

— Ты как считаешь, по этой шахте сигнал Сэма до нас дойдет?

— Не вижу причин, по которым мог бы не дойти. Но как ты выведешь сигнал из шахты и через двери — если тут вообще будут двери.

— А мы, разумеется, поставим еще один передатчик сверху — и все.

Кабина заполнялась, и нас прижали к задней ее стенке. Высокий глуповатый инопланетянин с перепонками между пальцами на ступнях наступил мне на ногу, отступая назад, потом повернул свою рыбью башку и прохрипел что-то явно извиняющееся.

Путешествие наверх было очень длинным. Внешняя дверь наверху шахты была декоративной откидной решеткой, которая открывалась во что-то вроде плюшевого фойе древнего земного отеля. Там стояли кожаные пуфики и кресла, подходящие по цвету и стилю диваны, кофейные столики, пепельницы повсюду и масса растений в горшках. Стены были отделаны красно-золотой тканью. Это была сцена из прошлого — и весьма искусно имитированная, ничего похожего на быстро создаваемый и функциональный декор, который сейчас заполонил земной лабиринт. Это было огромное декоративное пространство, до краев заполненное разумной плотью.

— Вот это настрой, — сказал Джон.

Я повернулся к Дарле.

— Ты кого-нибудь знакомого тут заметила?

Она долго осматривала помещение, потом сказала:

— Нет, вроде бы никого.