Космический госпиталь

Стиллмен фыркнул, видимо сочтя вопрос риторическим, и они зашагали было к звездолету, но внезапно остановились.

На юге словно всходило солнце. Небо приобрело бледно-голубой оттенок, который дальше переходил через бирюзу в черноту, а нижние слои облаков окрасились розовым и золотистым. Прежде чем земляне успели сообразить, что к чему, новоявленное солнце поблекло и превратилось в алое пятно на горизонте. Земля под ногами дрогнула, а немного времени спустя в отдалении как будто прогремел гром.

— Корабль Лонвеллина! — крикнул Стиллмен.

Они побежали.

Глава 11

Рубка «Веспасиана» представляла собой подобие водоворота, в центре которого находился капитан. Когда появились Стиллмен и Конвей, уже были отданы распоряжения загрузить на курьерский бот и имеющиеся в наличии вертолеты дезактивирующие средства и спасательное оборудование и отправляться к месту взрыва. На то, что уцелели этлане, которые окружали корабль Лонвеллина, рассчитывать, естественно, не приходилось, но поблизости были хутора и одна крохотная деревушка. Спасателям предстояло сразиться с радиацией и справиться с паникой: этлане ведать не ведали о том, что такое ядерный взрыв, и наверняка воспротивятся эвакуации.

На поле космодрома, увидев взметнувшееся к звездам пламя и осознав, что произошло, Конвей испытал приступ слабости. А теперь, вслушиваясь в четкие приказы Вильямсона, он почувствовал, как у него выступает на лбу и катится струйками по спине холодный пот. Облизнув губы, он проговорил:

— Капитан, я хочу вам кое-что предложить…

Он не повышал голоса, но в его тоне было что-то такое, что заставило Вильямсона оглянуться.

— Гибель Лонвеллина означает, что руководство проектом переходит к вам, доктор, — произнес капитан. — Вы тут главный.

— Тогда, — сказал Конвей тем же негромким голосом, — вот мой приказ:

Отзовите спасателей и верните на корабль людей, всех до единого. Мы должны взлететь до того, как начнется бомбардировка…

Все, кто был в рубке, уставились на него — потные лица, испуганные глаза, — и он понял, что его слова неправильно истолкованы. Вильямсон выглядел разгневанным и полностью сбитым с толку, но через несколько секунд оправился, повернулся к офицеру рядом, что-то ему приказал и перевел взгляд обратно на Конвея.

— Доктор, — сообщил он сухо, — я распорядился установить дополнительный противометеоритный щит. Всякий твердый объект диаметром крупнее дюйма, который будет приближаться к кораблю с любого направления, немедленно попадет под наблюдение на расстоянии в сто миль, а затем отражатели переведут его на безопасную для нас траекторию. Поэтому могу вас уверить, что нам не страшна гипотетическая атака ракет с ядерными боеголовками. Позвольте сказать также, что ваша идея, доктор, смехотворна.

На Этле попросту нет атомного оружия. Наши приборы… Ну, да вы должны были прочитать отчёт. Я предлагаю, — закончил капитан таким тоном, словно советовал младшему навигатору подправить курс, — оказать всю возможную помощь тем, кто выжил после взрыва, который произошел, вероятно, из-за неисправности реактора на корабле Лонвеллина.

— Да не было у него никакой неисправности! — хрипло воскликнул Конвей. — Лонвеллин, подобно прочим долгожителям, панически боялся смерти, и с прожитыми годами страх этот становился все сильнее. Он завел себе личного врача, чтобы ни одна болезнь не смогла подточить его организм изнутри, а звездолет его, по моему глубокому убеждению, был надежнейшим чудом техники. Лонвеллина убили, — подытожил он угрюмо, — а причина, по которой они подорвали первым его корабль, а не наш, состоит, должно быть, в том, что они ненавидят инопланетян. Приятно сознавать, что крейсер защищен, но если мы стартуем прямо сейчас, они, может статься, не повторят залп, а следовательно, останутся в живых и наши люди и этлане…

«Бесполезно», — подумал Конвей устало. Вильямсон, похоже, заупрямился: злится на очевидно бессмысленные приказы, недоумевает, ибо Конвей, по его мнению, ведет себя как перепугавшаяся старуха, артачится, потому что считает правым себя, а никак не Конвея. «Да соберись ты с мыслями, полоумный осел!» — мысленно прикрикнул Конвей на капитана. Вслух он эту фразу произнести не решился: все-таки перед ним был монитор в чине полковника, окруженный вдобавок младшими офицерами. И потом, уж кем-кем, а ослом Вильямсон не был. Он был рассудительным, толковым боевым офицером, у которого просто не было времени правильно оценить ситуацию. Он не имел ни медицинского образования, ни присущей Конвею подозрительности…

— Вы готовили для меня отчёт по Империи, — сказал Конвей. — Могу я на него взглянуть?

Вильямсон кинул беглый взгляд на обзорные экраны, на которых вовсю кипела бурная деятельность: один вертолет собирался взлететь, второй, явно перегруженный, едва оторвался от площадки, к шлюзу курьерского бота цепочкой тянулись люди со средствами дезактивации.

— Сейчас?

— Да, — ответил Конвей и покачал головой: ему на ум пришло другое.