Космический госпиталь

Вот почему планом по подрыву Империи следовало воспользоваться, хотя он вряд ли мог принести какие-либо результаты до первой стычки. Вильямсон искренне надеялся — точнее, молился, чтобы было так, — что агент, угодивший в руки Империи, не знает, а потому не сможет раскрыть врагу координат госпиталя. Полковник был реалистом и отдавал себе отчёт в том, что если агенту что-либо известно, это «что-либо» рано или поздно из него извлекут. Однако даже при самом неблагоприятном исходе Империя узнает лишь местоположение госпиталя, а значит, оборонять придется только его, если, правда, императору не взбредет в голову разослать свой флот по галактике в поисках миров Федерации — на что мониторы в определенной степени рассчитывали.

Конвей пытался не думать о том, что произойдет, когда у госпиталя появятся мобильные вражеские силы.

За несколько часов до тревоги Корпус получил очередной доклад агента, который сейчас находился в имперской столице. Первому на то, чтобы достичь Этлы, понадобилось девять дней, зато второй, с пометкой «Совершенно секретно», дошел за восемнадцать часов.

Агент сообщал, что в метрополии к инопланетянам относятся терпимее, чем на Этле и на прочих планетах. Жители столицы считают себя космополитами, и порой на улице можно нос к носу столкнуться с инопланетянином. Однако по целому ряду признаков можно заключить, что эти существа имеют дипломатический статус и являются уроженцами миров, с которыми у Империи имеются мирные договоры — видимо, она намерена в будущем присоединить вышеназванные миры к себе. Лично с ним, продолжал агент, обращаются просто наилучшим образом, через несколько дней его обещал принять сам император. Однако, как следовало из отчёта, он пребывал в некоторой растерянности. Конкретных фактов он привести не мог, ибо был врачом, которому дали задание «подготовить почву», а не специалистом по культурным контактам. Тем не менее, у него сложилось впечатление, что в отдельных случаях его рассказы об устройстве Федерации и её целях не поощрялись, тогда как в другое время — наоборот, приветствовались. ещё его беспокоило то, что ни в одном из виденных им выпусков новостей не было упомянуто о его прилете. Здесь агент замечал, что если бы в столицу Федерации прилетел представитель Империи, это событие обсуждалось бы в средствах массовой информации в течение дней, если не недель. Он попутно задавался вопросом, не слишком ли распускает язык, и выражал сожаление относительно того, что приемник гиперсвязи не такой маленький, как передатчик, а потому инструкций по нему не запросишь.

Больше об этом агенте никто не слышал.

* * *

Возвращение Конвея в госпиталь было совсем не таким, каким он представлял его себе несколько недель назад. Тогда он воображал себя этаким героем, с честью выполнившим задание, ему мнились приветственные возгласы коллег и Мэрчисон, поджидавшая его с распростертыми объятиями.

Хотя последнее было довольно сомнительно, но в мечтах Конвей воспарял и на такую высоту. А на деле — он вернулся с проваленного задания, тихо уповая на то, что коллеги не станут его ни о чем расспрашивать; Мэрчисон встретила его в шлюзе дружелюбной улыбкой, однако отнюдь не торопилась раскрывать объятия. «Да, — подумал Конвей кисло, — чем не встреча двух верных друзей после долгой разлуки — и ничего больше.» Мэрчисон сказала, что рада его видеть, он ответил, что взаимно, а когда она собралась было что-то спросить, он заявил, что сейчас у него куча дел, но потом он её найдет, и улыбнулся, словно только что назначил ей свидание. Но улыбка вышла кривой и неискренней, и Мэрчисон, заметив её фальшивость, сказала: «Да, конечно» — и быстро удалилась.

За время, проведенное вдали от нее, Мэрчисон не утратила для Конвея ни красоты, ни желанности, тем не менее он явно оскорбил её в лучших чувствах — однако Конвею, признаться, было все равно. Его мысли были заняты предстоящей встречей с О'Марой. А когда, чуть погодя, он явился в кабинет главного психолога, ему почудилось, что начали сбываться его наихудшие предчувствия.

— Садитесь, доктор, — буркнул О'Мара. — Итак, вы всё же умудрились втравить нас в галактическую войну?

— Не смешно, — пробормотал Конвей.

О'Мара пристально поглядел на него. Этот взгляд зафиксировал и выражение лица Конвея, и его позу, и положение рук. О'Мара не придавал серьезного значения чинопочитанию, но, несомненно, отметил, что Конвей не прибавил «сэр», и приплюсовал данный прискорбный факт к остальным. На анализ ситуации у психолога ушло около двух минут, и в течение их он ни разу не моргнул. Он сидел совершенно неподвижно, не загибал пальцы, не вертел чего-либо в руках, а черты его отличались выразительностью, свойственной разве что замшелому валуну. Неожиданно он состроил почти благодушную гримасу и произнес: