Космический госпиталь

Закрыв за собой дверь, он влез в тележку и поехал обратно к входному люку. Самым правильным было бы теперь явиться в Образовательную секцию, чтобы стереть тельфианскую мнемограмму, — собственно говоря, ему даже приказали так поступить. Но ему не хотелось идти; мысль о встрече с О’Марой была неприятна и даже немного страшила. Конвей знал, что все без исключения Мониторы ему неприятны, но тут было что-то другое. Он ощущал себя приниженным, словно О’Мара в чем-то его превосходил, а ведь Конвей даже представить себе не мог, что он будет чувствовать себя приниженным в сравнении с каким-то Монитором.

Сила, интенсивность этих чувств пугала его; у него, человека воспитанного, уравновешенного, вообще не должны были возникать чувства, которые граничили бы с настоящей ненавистью. Испугавшись — на сей раз самого себя. — Конвей постарался установить хоть некоторое подобие контроля над своими мыслями. Он решил потянуть время и не появляться в Образовательную секцию, пока не закончит обход своих палат. Это была вполне приличная отговорка на случай, если О’Мара заведет разговор об опоздании, а тем временем Главного психолога, быть может, вызовут куда-нибудь или он сам уйдет. Конвей очень рассчитывал на это.

III

На этом участке конструкция Госпиталя напоминала порцию спагетти — прямых, изогнутых и неописуемо скрученных спагетти. Так, например, каждый коридор с атмосферой земного типа сверху, снизу и с обеих сторон через определенные интервалы пересекали другие коридоры с иной атмосферой, давлением и температурой, как правило, смертельными для человека. Это было сделано затем, чтобы в случае срочной необходимости врач мог добраться до любого пациента в наикратчайшее время — мерять Госпиталь из конца в конец в заранее надетом защитном скафандре было и неудобно, и долго. Решили, что разумнее облачаться в соответствующий тип скафандра прямо у входа в палату каждого пациента, как это только что проделал Конвей.

По дороге к своим холоднокровным пациентам Конвей сообразил, что может срезать часть пути, если двинется заполненным водой коридором, ведущим в операционную чалдеров, выйдет через люк в хлорное отделение, поднимется на два этажа и окажется в метановой палате. Такой маршрут позволял еще хоть немного побыть в теплой воде, а Конвея явно знобило.

В хлорном отделении мимо Конвея на своих колючих, мембрановидных отростках с шорохом прополз выздоравливающий ПВСЖ, и Конвею вдруг отчаянно захотелось заговорить с ним — о чем угодно. Но он заставил себя пройти мимо.

Защитный скафандр для пребывания в метановой палате существ типа ДБДГ, вроде Конвея, был чем-то вроде этакого небольшого самодвижущегося танка. Изнутри в нем были установлены обогреватели, чтобы врач не замерз до смерти, а снаружи — охладители, чтобы излучаемым теплом не изжарить бедных пациентов; ведь для них даже ничтожнейшие дозы радиации или хотя бы светового излучения были смертельными. Конвей, например, понятия не имел, по какому принципу действует сканирующее устройство, которым он пользовался для обследования пациентов — это знали разве что помешанные на технике типы с нашивками инженеров, — но он был убежден, что устройство это работает не с помощью инфракрасных лучей — они были слишком горячими для его пациентов.

В процессе работы Конвей добавлял все больше и больше тепла в скафандр, так что в конце концов пот стал катиться с него градом, но ему по-прежнему было очень холодно. Внезапно его охватил страх. Что если он подцепил какую-нибудь болезнь? Снова выбравшись наружу, на свежий воздух, он торопливо поглядел на крохотный циферблат, вшитый в кожу предплечья. Пульс, дыхание, гормональный обмен — все было в норме, если не считать небольших отклонений, вызванных испугом; в крови тоже не было никаких чужеродных тел. Что же все-таки с ним происходит?

Конвей поспешил закончить обход. Он снова ощущал смятение. Если его собственное сознание выкидывает такие шутки, необходимо предпринять соответствующие меры. Видимо, это как-то связано с тельфимнемограммой. О’Мара об этом говорил, но сейчас Конвей никак не мог припомнить, что именно. Так или иначе, он должен немедленно отправиться в секцию мнемограмм. Но теперь это решение почему-то уже не казалось ему таким удачным. Там было холодно и мрачно, а единственным собеседником вполне мог оказаться О’Мара. Конвею же хотелось затеряться в толпе, и чем больше была бы эта толпа, тем лучше. Он вспомнил о столовой неподалеку и свернул к ней. На пересечении коридоров ему попалась на глаза табличка с надписью: “Диетическая столовая, палаты с 52 по 68, существа типа ДБДЛ, ДБЛФ и ФГЛИ”. Тут он вспомнил, что страшно замерз…