Космический маршал. Очень грязная история

Впрочем, после моей выходки стоило удивляться тому, что Истер решил выяснить отношения в девять часов утра, а не тогда, когда я только вернулась.

Бросив планшет на постель, накинула халат и вышла в гостиную. Прежде чем дать разрешение войти, залезла с ногами в кресло, скривила лицо, делая вид, что страдаю от похмелья. Вряд ли поверит, но попытаться стоило.

Ромшез не «влетел», как я ожидала, вошел спокойно, но остановился у самой двери.

– Лиз? – Интонация «поплыла». Начал он обличительно, закончил… с беспокойством.

– А потише нельзя? – прошипела я, будто и не заметив, что мое имя он скорее выдохнул, чем произнес.

– Тебе плохо? – последовал он моей просьбе.

Кажется, я о ком-то была лучшего мнения.

– Нет, – качнула я головой, поморщилась, – мне очень хорошо! Особенно, – рыкнула я, заставив его вздрогнуть, – когда некоторые заявляются ко мне с утра пораньше!

Тот усмехнулся. Не без ехидства.

– Боялся не застать. – Прошел в комнату, сел на диван. – Не хочешь поговорить?

Я – не хотела, но Шторм обещал прикрыть, если что… Грех было не воспользоваться. Ну и, по дружбе, слегка подготовить к более близкому знакомству с полковником. Вдруг повезет, да Истер потом спасибо скажет.

– О чем? – иронично поинтересовалась я. Придерживая халат, чтобы не смущать Ромшеза, поднялась с кресла. – О том, что именно СБ подозреваю в провокациях против семьи Шаевского? Или о твоем имени, которое тоже есть в моем списке?

Вместо того, чтобы возмутиться, Истер откинулся на спинку дивана. Задумался, разминая пальцы.

– Это хорошо, – поднял он на меня довольный взгляд, – а то я уже почти испугался. – Ромшез замолчал, явно ожидая наводящих вопросов, но я удовлетворять его желания не торопилась. Пришлось ему закончить; – Боялся, что так и не погуляю на вашей с Лазовски свадьбе.

Что ж, признание было предельно ясным. Будущий напарник Шаевского участвовал в этой игре.

* * *

Сначала был разговор с Куиши, потом… со Штормом. Как итог – мысли, от которых и хотелось, но не получалось избавиться.

Не случись того вызова от Орлова, Вячек не произнес бы той фразы. Не про «устал» – об этом он и сам уже давно догадывался, про вероятность, что его отец может быть все еще жив. А не произойди этого, информация к размышлению, подкинутая Иари, не получила бы подтверждения и с этой стороны.

А ведь должен был догадаться, что именно так все и будет! Сколько раз… стоило лишь потянуть за кончик, чтобы захлестнуло…

Лазовски закинул голову – хоть на мгновение освободиться от саднящих душу размышлений, да просто посмотреть на звезды.

Просто не получилось, оказалось достаточно увидеть усыпанное созвездиями темное небо, как тут же вспомнилась Самариния. В те редкие ночи, когда облака не скрывали от него сияния вселенной, он тоже вот так смотрел на него через круглое отверстие в куполе анашри, где его держали.

И забывал… о пытках, боли, отчаянии, вновь и вновь подступающем к горлу желании закончить все… Навсегда.

Геннори до сих пор не понимал до конца, что тогда помогло выжить в плену у жреца; вера в друга, отказавшаяся сдохнуть вместе с покинувшей его надеждой, или… вот эта самая сверкающая россыпь, как ниточка, связывающая его с тем «я», что осталось на Земле. А может, ответственность за память о тех троих, для кого он стал легкой дорогой в небытие?

Прошедшие годы не помогли ответить на этот вопрос. И всё вместе, и по отдельности, но… чего-то не хватало, чтобы уже больше не терзаться сомнениями.

– Трудный был день?

Лазовски не обернулся, определил по шагам, когда Иари еще подходил. У Куиши был свой, узнаваемый ритм движений, который Геннори «поймал» еще во время первой встречи.

Слышалось в нем что-то очень близкое, но постоянно ускользающее. То ли игры разума, то ли срабатывали наложенные скайлами блоки.

Часть прошлого исчезла для него навсегда, а неясные ассоциации остались, тревожа и лишая спокойствия. Правы ли те были, лишая его части себя, осознать ему не пришлось бы никогда, но манило, как запретный плод.

– Трудный! – с сожалением отрываясь от своего занятия, произнес Лазовски. – Если бы не знал, что скоро все закончится, уже бы думал о том, как сбежать.

– От нас или…

Вопрос Куиши так и не закончил, резко выдохнув, отошел к скамейке, что стояла под ветвями раскидистого дерева. В парке и так было довольно сумрачно, под ним же темнота казалась плотной, живой, но Иари это, похоже, нисколько не беспокоило.

Лазовски даже не шевельнулся, чтобы двинуться следом. Шаг значил решение, а его-то и не было. Только давняя история, о которой хотелось забыть, но которая настойчиво продолжала напоминать о себе, словно дала слово извести.

– Боишься?

Куиши остановился на границе, за которой стал совершенно неразличим. Всего метра четыре, а выглядело, как два края пропасти.

– Боюсь, – равнодушно отозвался Лазовски.

И, правда, боялся. Не столько за себя…