Космический маршал. В списках не значится

Говорить Кабарге, что идея добавить мне женских слабостей как раз и принадлежала мужу, я не стала и первой направилась на смотровую палубу. Спускаться на свой уровень смысла не было.

Пришедшее на командный сообщение открыла не останавливаясь. Машинально дошла до перилл, перекрывавших доступ к экранам, на которые транслировалось все, что происходило за бортом лайнера. Голос Ровера я все это время лишь слышала, до конца не осознавая, что именно он говорил.

Впрочем, и не удивительно. Ко многому можно быть готовым, но… На Таркане было совершено покушение на генерала Орлова…

Можно сказать… удачное…

* * *

— Решение об отмене операции считаю преждевременным, — жестко произнесла я, стараясь не замечать напряженного взгляда Ровера. На этом варианте настаивал именно он, считая, что отвлечение сил на расследование покушения не позволит Шторму обеспечить мне надлежащий уровень сопровождения.

Сам Шторм при этом разговоре не присутствовал, так что не мог ни опровергнуть, ни подтвердить высказанные опасения.

— За операцию отвечает госпожа Лазовски и если она оценивает риск, как приемлемый… — Это был уже Воронов.

Даже теперь, получив подтверждения, что полковник СБ далеко не так прост, как это могло показаться со стороны, я все равно цеплялась за безразличную отстраненность, с которой он произносил свои реплики. Глядя на него легко было сделать вывод, что ситуация, в которой мы оказались, его совершенно не интересует. А вот охота… об увлечении Олега мне стало известно еще на Зерхане. Это было первое, что поведал Истер о своем командире.

Разговаривали из узла связи лайнера, на котором должны были лететь на Приам. Вылет задерживали, уже минут на двадцать. Причиной стали мы. Сначала спецы кодировали канал, параллельно выдирая всех заинтересованных лиц и согласовывая изменения в полетном листе. Потом уже наша компания, в которой вполне ожидаемо оказались и Валев с Ханазом, не могла прийти к единому мнению.

Когда высказались все, приводя в подтверждение противоположных точек зрения одни и те же аргументы, инициативу пришлось брать в свои руки.

— Госпожа Лазовски оценивает риск, как приемлемый, — повторила я сказанное Вороновым. — К тому же, за семь дней полета у нас появится значительно больше информации, чтобы сделать правильные выводы.

Жерлис поморщился — я никогда не возвращалась с полпути, на лице Ровера резче обозначились скулы. Я стала его слабостью…

Ну, кто же знал, что все будет именно так…

Я не обманывала саму себя, мы с ним знали.

— Ваше решение, подполковник? — повернулся к мужу Воронов, они оба находились в его кабинете.

Еще одна подсказка… За операцию отвечал ОСО.

Молчание было недолгим. Быстрый взгляд на меня и в тяжеловесной, многозначительной тишине четко прозвучало:

— Продолжаем.

Отключился он тоже первым, не дав высказаться Воронову. А тот собирался — я успела заметить, как дрогнули губы полковника, прежде чем их сектор экрана посерел.

Нас осталось пятеро. Трое, включая Жерлиса, с одной стороны, мы с молчавшим на протяжении всего разговора Звачеком, с этой.

— Ты знаешь, что делать. — Несмотря на то, что был не согласен с решением своего бывшего подчиненного, директор Службы Маршалов продолжал оставаться возмутительно спокойным. Отличительная черта — все эмоции «до» или «после». Во время — максимально возможная и поддержка.

— Как обычно, — улыбнулась я ему. Если кого успокаивала, то себя. — Ты помнишь историю с Вали, после которой вы вдвоем напились, сидя у тебя в кабинете.

— Это когда Вано пытался мне морду набить? — мгновенно «поймал» мой намек Жерлис. Качнул головой — следующим утром Валенси подала рапорт на увольнение, и понимающе усмехнулся. — Спасибо, что предупредила.

Хотел сказать сакраментальное, чтобы берегла себя, но я посчитала, что на сегодня с меня было уже достаточно. Разорвав канал связи, сняла защитный контур.

Если бы я знала, что не зря вспомнила именно эту операцию Вали… Я этого не знала, а то бы задумалась, стоило ли использовать ее схему действия, стоившею ей… слишком многого.

— Благодарю вас за содействие, господин Уваров, — поднимаясь, обратилась я ко второму помощнику капитана, который присутствовал в отсеке на протяжении всего сеанса связи, пусть и находясь за границей защитного поля. — Разрешение на вылет…

— … уже получено, — не то, чтобы перебил он меня, но уж точно воспользовался короткой паузой. — Если я еще могу чем-то…

— Скорее, — заметив знак Звачека, поощрительно улыбнулась я, — это если я чем-то могу…

— Буду иметь это в виду, — склонил голову Уваров, и отступил в сторону, освобождая путь к двери.

Мелькнувшая ассоциация — мы с Дарошом, прикрывая друг друга, пробивались к выходу из отсека, не смогла избавить от горечи, но слегка выправила настроение. В нашем деле без умения подшутить, в первую очередь над самим собой, проще сразу застрелиться. Чтобы не мучить ни себя, ни других.

— Думаешь, Ханаз не раскопает? — поинтересовался Дарош, когда мы уже покинули служебный уровень. Говорил он о той истории с Валенси и Жерлисом, о которой я упомянула.