Космофермер. Большой купальный сезон

Не думал я, что за месяц, проведенный здесь, так привыкну к этим дикарям. И как так получается, только вчера мечтал, как бы поскорее отсюда вырваться, а вот теперь… Как же они теперь тут без меня? Поле, ферма, дойка, загон для молодняка. Справятся ли? И… как же я без них? Привык я к ним что ли? И, тем более, не ожидал я, что и дикари нас так искренне полюбили. Хотя, чего там скромничать, есть за что. Много чего хорошего мы им здесь сделали. Одна ферма чего стоит! А эта битва?! Такой победы наши соплеменники еще не знали! Практически никаких потерь, а одних пленных с полсотни. Вон, стоят на коленях, на «дракона» взглянуть боятся. Ну, с такой рабочей силой наши теперь точно еще пару полей распахать смогут. Окончательно к оседлой жизни прейдут – огромный шаг в пути эволюции! А вообще рабов могло быть еще больше, ведь всерьез хотели напасть на людоедов. Но вражескую деревню штурмовать так и не поплыли, вождь резонно решил, что все-таки пока силенок маловато. Зато теперь можно быть уверенным, что коварный враг долго еще не сунется! Да и с яйцами надо было что-то решить. Племя прочесало все заросли до самой реки, нашли еще одну кладку. Правда, поменьше, чем первая. Но все равно, хорошее угощение для торжественных проводов.

***

Вот это были проводы! Все племя собралось на большой поляне, провожая нас в путь к Белобородому старцу. Напившийся бражки вождь икал от радости и от расстройства одновременно, воины пребывали в тех же чувствах, ребята с моей агрофермы стояли с виду совсем кислые, женщины плакали. Особо молодухи, что собрались вокруг мистера Хьюго – те вообще рыдали в голос. Все племя, только вчера шумно отпраздновавшее победу, сегодня с утра погрузилось в траур. Мне показалось, будь их воля, дикари нас никуда бы не отпустили. Да и нашу волю они, скорее всего, проигнорировали бы. Навалились бы всем племенем, повязали лианами и так бы связанным поклонялись. Им даже никаких чудес от нас больше не надо, им объект поклонения куда важнее. Но раз нас позвал сам Белобородый старец… Тем более, им остается замечательный огнедышащий «дракон», которому дикари не уставали кланяться. Конечно, без Блюма он огнем плеваться не сможет, так оно теперь и не нужно.

Да, торжественной получилась прощальная церемония, только я ее чуть было своим идиотским смехом не испортил. Все из-за Мусрша этого. Ну никак не мог я на него без смеха смотреть, одни эти ушки на резиночке чего стоят! Запусти такого в цирк на арену, и все! Ему вообще ничего делать не надо будет, зрители и так со смеху помрут.

Сам Мусрш особо не возражал, что на «беседу к Старцу» отправляемся не только мы с капитаном Аланом, но и все стальные. Он пожал плечами и заметил, что ему приказано обязательно привести двоих, а если придет больше… Это же лучше, чем меньше.

Провожали нас всем племенем до самого Гиблого болота, до того места, где до сих пор стоял знак табу – череп молодой шемаршельды, нанизанный на деревянный кол, и пучок каких-то трав. Блюма несли на специально сооруженных для этого случая носилках. Да! Блюм отправился с нами. Кто бы мог подумать, что робот, которому возносят почести, как Богу, захочет чего-то еще! Но Блюм, едва услышав предложение мистера Хьюго остаться, так раскричался, так отчаянно мигал красными лампочками, что пришлось его брать.

Дойдя до кола с черепушкой, дикари повалились на колени и стали орать что-то нас славящее. Но вот заходить за запрещающий знак соплеменники наши не стали – как-то робели.

Самым смелым оказался вождь Большое Брюхо. Он подошел к самому запретному столбу, долго жал нам по очереди руки, подойдя ко мне, снял с шеи украшенный резьбой рог шемаршельды на цепочке. Накинул ее мне на шею и шепнул, что это – самая ценная вещь в джунглях. Что стоит открыть пробку, никто меня в лесу не тронет.

Амальга долго собиралась с духом, несмотря на все уговоры мистера Джоша. Потом закрыла глаза и все-таки переступила черту. Тут же присела на корточки и закрыла голову руками, словно опасалась, что ее немедленно поразят молниями злые духи. Ох уж эти мне предрассудки! Из-за них дальше пришлось тащить носилки с Блюмом самим. А он, между прочим, тяжелый. Благо тащить его пришлось не очень далеко.