Космофлот: Война и миры (СИ)

— Мы потеряли систему дальней связи, — с досадой крякнув, доложил главный инженер.

— Ну, так у меня для вас принеприятнейшие новости! — раздался по связи грозный голос тётушки Абекойи, — У меня тесто сбежало! — гневно заявила она, и не преминула уточнить трагические детали: — В буквальном! В буквальном смысле сбежало! Разлетелось по всему камбузу! Сперва, значит, они «чем-нибудь вкусненьким» требуют, понимаешь, «отметить» им, а потом начинают космическую, понимаешь, акробатику устраивать! Это безобразие, я считаю!

Аритайя, с тревогой задержавшая было дыхание при первых словах, с облегчением расслабилась, капитан рассмеялся, его смех подхватили остальные офицеры на мостике, а корабельная связь донесла дружный хохот из отсеков.

Аритайя ещё подумала мимоходом о том, что фрегаты хищников обычно не способны переносить перехватчики в таких количествах. И, значит, где-то рядом может быть какой-то их крупный корабль. Крейсер или что-то ещё хуже. Подумала, но решила, что капитану эта мысль тоже не могла не прийти, так что Аритайя вполне может положиться на отца.

Вацлав: Соседи

Планета Топураг, системы Топураг-2

Вацлав проснулся уже через три часа. Подскочил, суетливо собрался, и поехал… нет, вернулся, взял с собой те официальные бумаги с печатями. Подумал. И всё же сунул в карман ещё и ту коробочку красного бархата — с орденами. И поехал.

Дорога приглушённо журчала под шинами, под капотом удовлетворённо ворчал движок, поскрипывала подвеска, и ветер милосердно выдувал мысли из головы Вацлава. Нет, не встречный ветер — кабина старенького типичного фермерского трудяги пикапа была закрыта, а ветер дул из кондиционера. Но какая мыслям-то разница? Знаете, бывает такое состояние, когда мыслить мысли… ну, не то что бы тяжело, но… муторно. Потому что мысли сплошь насыщенны мрачной депрессией, как грозовые тучи влагой, а сердце такими эмоциями уже порядком утомлено. Вот Вацлав и включил кондиционер — если внушать себе, что ветер помогает — он действительно помогает.

Соседская ферма выросла навстречу из зелёного моря как заколдованный замок в сказке. Только она не заколдована, и на замок не похожа. Единственная башня и та — водонапорная. Типичный фермерский дом стандартного проекта, сарай маслянисто поблёскивает свежей краской, во дворе разобранный комбайн.

Вацлав остановился перед распахнутыми воротами (они всегда были распахнуты, и уже успели так в землю врасти, так что теперь их и не запахнуть). Соседи были на открытой веранде — завтракали.

Теодор Мицкович — зеленокожий человек в клетчатой рубашке, обычных джинсах, и в тапочках на босу ногу, с волосатой грудью, брюшком, широкими ладошками, с крупным лицом на лобастой голове с залысиной. Вот, такие же почти лица художники любят изображать на плакатах за колонизацию доступных человечеству планет: «Они утверждают знамя Человечества!». Такие же, только без залысин, и без морщин, типичных для лиц, пренебрегавших защитой от ультрафиолета Альфа Топурага, и убеждённых, что косметическая подтяжка и омоложение кожи лица — это нечто сугубо женское.

Хозяйка — Марта Мицкович — женщина не по-фермерски щуплая, подвижная, со строгим лицом, с убранными под косынку волосами, и в таких же джинсах и клетчатой рубашке, что и муж, только вместо тапочек — кроссовки, суетилась, курсируя с посудой с веранды на кухню и обратно. А их дочка Варвара (нет, никаких клетчатых рубашек и джинсов, а лёгкое, легкомысленное даже платьице в горошек, и босиком) — задумчиво жевала пончики, запивая чаем, и смотрела что-то на своём мобильном инфоре, не отрываясь от завтрака. Вацлав шмыгнул носом, и тщательно утёр глаза рукавом, и только потом выпрыгнул из машины на дорогу.

Подошёл к крыльцу, поднялся на веранду, глянул мельком, что за фильм Варька смотрит. Так и есть — очередная землянская мелодрама. Сейчас шёл уже финал.

Влюблённые, наконец, встретились после разлуки (легко можно догадаться — их, должно быть, в самом начале фильма разлучила война: алиены напали, его призвали, она ушла добровольцем). И вот они случайно встретились на разбитой бомбёжкой Лунной базе, среди обломков и разорванных в клочья тел. Радостно обнялись, неумело поцеловались, мило смущаясь. Тут Ставка с Земли сообщает, что планета захвачена безжалостными фианами, и вызывает огонь на себя. Влюблённые волокут болванки к последнему уцелевшему орудию под военный марш: