Космофлот: Война и миры (СИ)

Лес честно предупреждал их: хлёстко били колючие ветви по лицам… защищённым забралами шлемов. Кохи предупреждениям не вняли. Хуже: они стали стрелять из своих бластеров! Глупые, злобные козявочки бегали по шкуре матёрого зверя и палили из своих смешных крохотных игрушечных бластеров! Зверю стоило только лениво махнуть лапой.

Лес убил двоих самых шустрых. Быстро — только бронепластины скафандров хрустнули громко. Алугомайя ничего не почувствовала — кохи умерли мгновенно, не успев испытать боли. Лес добрый. Но оставшиеся кохи не вняли. Стали стрелять ещё злее. Лес потерял к ним интерес. И убил разом всех. Лианы скрыли с глаз хищные корпуса их машин. Потом лес выпустил Алугомайю и детей.

Всё точно, как она и ожидала! Алугомайя не боялась и не удивлялась — она знала — это лишь сон. Сон, который хотел её напугать. Теперь страх ушёл, сбежал, сон стал таять и истаял. И Алугомайя проснулась.

Она открыла глаза, и обнаружила себя там, где и должно быть: в уютном гнёздышке между корней великана на мягком мху.

— Вооо, — прошептал зелёный великан, — уже луше. Ещё сеанс, и кошма-аы пе-естанул тефя муушити.

— Спасибо! — Алугомайя поблагодарила от всего сердца. — А ты сегодня говоришь намного лучше! Потрясающе, как быстро ты учишься говорить!

— Не я. Мы. Я бы сам не смох, — прошелестело «дерево» в ответ. — Но ховоити не слошно! Умееш смоти было слошно! Тфа века ушилша! — и кора «дерева» сразу в нескольких местах чуть разошлась, словно веки, только вертикальные, и на Алугомайю уставились сразу с дюжину глаз! Самых разных! Посмотрели, и снова спрятались.

— Посшти-и! Не шелал пухай!

— Не хотел напугать, — поправила Алугомайя, и тепло улыбнулась. — Ты чудо! Ты два века учился смотреть? Растил себе глаза?

— Ти шудо-о! — согласно кивнул ветвями великан. — Они шудо-о!

Алугомайя обернулась: на полянке играли дети. А маленькая Сотохимайя разговаривала с «деревом»:

— Не с кем было ховоити, — отвечало ей «дерево». Видимо, девочка спросила, почему здешние «деревья» начали учиться говорить только сейчас.

— Как это не с кем? — удивилась Сотохимайя. — Друг с другом же! Вас же много!

— Мы мнохо, — согласилось с ней «дерево». — Но мы ховоити ненато швук.

— Без звука?! А как же?

— Сапах. Кохта шветём. Кохта шветёт Лес, мы мнохо-мнохо-мнохо ховоити. А после мнохо-мнохо-мнохо думаити. Хохошо-о…

— Кохи тоше шудо! — сказал вдруг зелёный великан Алугомайе. — Я жалей! Кохи не шелай ховоити!

— Кохи разговаривают только с кохи, — вздохнула Алугомайя. Когда-то она тоже наивно мечтала, что бы договориться с кохи, установить контакт. Но хищные кохи с едой не разговаривают в принципе. Правда, вряд ли они смогут назвать едой дерево… вернее, «дерево»… но всё равно же разговаривать не станут. Предпочитают стрелять. Это, кстати, проблема. Те несчастные кохи, что высадились в Лес, не единственные кохи во селенной. Значит, скоро прилетят другие. И новые уже не будут высаживаться. Могут предпочесть ковровые ядерные бомбордировки. Лес в опасности.

— Ховои, пошалуйша, — попросил зелёный. — Ховои про всё, шо выше неба! Про швёшды!

— Прости, что? — переспросила Алугомайя, не расслышав мало внятный шелест зелёного друга.

— Ррраскажи пррро звёзды, — проскрежетало соседнее «дерево». — Так лучше понимать?

— Да, — согласилась удивлённая Алугомайя, — а, пожалуй, было бы совсем хорошо, если бы вы сочетали ба способа!

— Ховои, я пока слушай шолко…, - прошелестело справо.

— Урор в себя, — пояслили слева.

— Ушёл в себя? — переспросила Алугомайя.

— Да. Я торе буду торько слурай. Буду рррастить себе репталово…

— Чего?

— Шешталово, — пояснили справа, — мы хошим оба шпошопа ховои.

— Оба способа говорить? Вы выращиваете себе новые органы речи? — не веря, переспросила Алугомайя. Каждый день «деревья» удивляли её новыми открытиями.

— Не быстро, — предупредил тот, кто скрежетал. Другой прошелестел утвердительно. И оба замолчали. Но оба выкатили по глазу в её сторону.

— Хорошо. Я пока расскажу вам про звёзды, и про космос вообще, — согласилась Алугомайя.

Аритайя: Полёт нормальный

Борт звездолёта «Наследие Предков»

Аритайя вошла в рубку управления. Аренк был там, сидел в одном из кресел и медитировал на модель пульсара «Маяк синей птицы». Изображение пульсара с подробными спектрограммами и данными орбит занимало всю переднюю полусферу рубки управления и действительно выглядело впечатляюще. Аренк изучал пульсар так увлечённо, что Аритайя невольно ему позавидовала: самая большая проблема на этом древнем звездолёте предков была в скуке.

Предки не предусмотрели тут возможности погружения в виртуальное пространство. Возможно, тогда ещё ничего такого не изобрели, хотя лично Аритайе казалось, что эта технология древнее гиперпространственных прыжков. Кто их знает, предков. Может, этот самонаводящийся звездолёт все вычислительные ресурсы тратит на то, что бы самому собой управлять? На развлечение фиан ничего не остаётся.