Космофлот: Война и миры (СИ)

— Так точно. Да Вы взгляните, я переслал документ…

— Пути отхода подготовил, значит. Чуть что — он психически больной, и за себя не отвечает…

— При этом этот якобы дебил демонстрирует нам хорошую математическую подготовку.

— Где учился?

— Нигде. Я личное дело Вам переслал.

— Минуту. Вот так так! Да этот ваш «диверсант»… сирота! Сирота с Ханаямы! Усыновлён сразу после инцидента…

— Вы на личное дело его приёмного отца взгляните, товарищ генерал-майор контрразведки, — предложил начальник разведки четвёртого флота. Через долгих три минуты от генерала донеслось:

— Что за алиенщина!

— Тарабарщина из несуществующих иероглифов, — уточнил разведчик, — такое бывает, когда в несекретном документе попадается отсылка к какому-нибудь секретному делу. Тогда, что бы не секретить целиком весь несекретный документ, секретят отдельное слово или фразу.

— Это называется «вымарать», — отозвался крайне недовольным тоном генерал. — Я не первый день на службе, господин капитан первого ранга! — впрочем, генерал тут же сменил настроение на деланно добродушное: — Подколол, Андрей Егорович! Подколка засчитана! В этом личном деле кто-то не поленился «вымарать» каждое слово отдельно. Изменение уровня доступа к документу целиком требует явной модерации, и остаётся в логах. А тут не хотели привлекать внимания к делу. Потому отдельно вымарали каждое слово в личном деле фермера. И проделать такой фокус мог только кто-то из наших.

— Из бывших ваших, полагаю, — уточнил разведчик.

— Похоже на то. Похоже, кто-то перед уходом из конторы подчищал следы. Андрей Егорович, Вы не думали сменить ведомство?

— Благодарю, Сергей Филиппович, мне в разведке хорошо. Тут интереснее.

— Вот что, товарищ начальник разведки четвёртого флота! Доложите-ка мне свои соображения по вот такому вопросу: какова на данный момент наибольшая уязвимость нашего объединённого космического флота человечества вообще?

— Товарищ генерал! Вы в курсе: я считаю опасной уязвимостью современного человеческого общества свободу словоблудия! Любой шизофреник может высказывать любой бред, а толпа, прости Господи, блогеров — радостно раздувают слонов из мух! Наибольшей уязвимостью флота же считаю условия Центаврианского перемирия, и конкретно пакт об условиях создания объединённого космического флота! В частности, космофлот не имеет права вмешиваться в полит… ох, мать моя!

— Так точно! И желаю здравия вашей матушке!

— Предполагаете провокацию, и информационную атаку?

— В открывшихся обстоятельствах это естественное предположение, не находите? Если сепаратисты не могут противостоять нам в бою, для них естественно попытаться сыграть на наших внутренних противоречиях.

— К сожалению, у меня нет никаких предположений о целях противника, товарищ генерал.

— Так точно. Возможно, кто-то затеял большую игру…

— Полагаю, сейчас наш ход?

— Вот только мы понятия не имеем, чего от нас ждёт противник. Как вы тогда сказали, Андрей Егорович? Это должна быть какая-то краткосрочная акция? Значит, попытаемся затянуть время, и спутать противнику карты. Ваша задача: присмотрите пока за этим типчиком. Чего бы от нас не ожидал противник, он вряд ли ждёт, что мы ему подыграем, как считаете?

— Примем «диверсанта» к себе на службу? Как ни в чём не бывало?

— Ваша задача: присмотреть за этим молодым «фермером». А мои люди будут «копать».

— Присмотрю, Сергей Филиппович! Может, раз уж он сам на службу просится, отослать его на какой-нибудь далёкий астероид?

— Отставить! Слишком далеко. Кто там за ним присмотрит? Надо держать его не далеко, но и не близко.

— Фрегат?

— Слишком малочисленная команда. Все привыкли всё знать про каждого.

— Тогда броненосец. Оформим практикантом. И я, совершенно случайно, без всякого умысла, опечатаюсь в его фамилии.

— Не корите себя, Андрей Егорович! Фамилия сложная, не мудрено ошибиться. А имя…

— А от имени и отчества оставим только заглавные буквы.

— Годно! Компьютерный поиск не сможет отыскать в списках личного состава Вацлава Бондски. Тогда, до связи, Андрей Егорович!

— Конец связи, товарищ генерал!

* * *

— Ну что, развлекаетесь? — хмуро спросил довольно улыбающихся офицеров седой капитан первого ранга, когда крышка его ложемента убралась.

— Точно так! — доложил усатый. — Молодой выбирает место службы!

— И что выбрал?

— Так точно, — доложил Вацлав, — наблюдательный пост номер двенадцать-двадцать три!

— Полевой позывной «Затычка», — дополнил ответ ухмыляющийся лысый.

— Зато это в системе Топурага, — буркнул Вацлав.

— Ну и замечательно! — объявил начальник отдела разведки. — Значит, приписан ты будешь к броненосцу «Ярость отчаянных». В должности стажёра. Твой начальник — старшина Староев Ватуга Оглы. Смотри, сынок: ты старше в звании, значит, твой наставник будет первым здороваться, но он — старше в должности, как что ты будешь его слушаться во всём, что он скажет. Это понятно?

— Ага, — вздохнул Вацлав, расстроенный, что тихая служба на астероиде в родной системе отменяется.

— Я не понял, — очень тихо и очень холодно проговорил седой капитан первого ранга.

— Так точно! — быстро исправился Вацлав.