Космологические коаны. Путешествие в самое сердце физической реальности

Желание открыть дверь не открывает ее, а если вы сильно ударите ногой по камню, вам станет больно вне зависимости от того, верите ли вы в иллюзорную природу камня. Попробуйте летать во сне — и у вас это почти наверняка получится. В состоянии же бодрствования вы с утеса упадете: материя может изгибать пространство-время, но одним только усилием воли ваш разум сделать этого не сможет. Даже такие явно, по общему убеждению, изобретенные нами конструкции, как, например, деньги, достаточно реальны и обладают своими собственными непреложными правилами и структурами. Вы можете попытаться не верить в деньги, и какое-то время вам даже удастся с этим жить, но последствия будут почти столь же катастрофическими, как неверие в закон гравитации. Есть много, очень много понятий, существующих одновременно как в сознании отдельного индивида, так и в коллективном сознании человечества или за его пределами. Языки, общественные нормы, философские и политические системы, религии и так далее были выстроены людьми в ходе их социального развития. Их изучают, и они находят отражение в сознании образованных людей. Ясно, что во многом более универсальные естественные поведенческие тенденции — такие как боязнь змей и пауков, сексуальное влечение, желание одновременно исследовать что-то и оставаться в безопасности и многое другое — это наследие эволюции, свойственное практически всем видам. Буддистская философская школа срединного пути называет это алая-виджняна, «хранилищем познания», включающим в себя то (а может, и нечто большее), что Юнг назвал «коллективным бессознательным». Это не есть отрицание причинной связи и значимости (или, возможно, существования) данных объектов, даже если ни одному из них нельзя указать его место в пространстве-времени. Тогда как скалы, деньги и боязнь пауков могут не иметь присущего им и не зависящего от нашего сознания бытия, они — не что-то вроде мимолетно набежавшей тучки или короткого сна: они гораздо более долговечны.

В свете этого какой-то объективный мир несомненно существует. Это то общее, с чем согласны люди (иногда безапелляционно на этом настаивая), и то, в чем можно усомниться в случае большой опасности. Но полностью объективный мир — тот, который может существовать независимо от нас, от нашей мыслительной деятельности, от информированности или от нашего сознания, — включает в себя гораздо, гораздо меньше всего, чем мы склонны ему приписывать.

Но мы также видели, что субъективное в чем-то сродни иллюзии. Мы постоянно и без усилий выстраиваем представление о своем индивидуальном «я». То, что вы считаете своими идеями и своими мыслями, — это неотъемлемая составная часть гораздо более сложного ментального процесса, в котором в течение многих тысячелетий вместе с вами участвовало множество живых существ. Сомнительным кажется даже ощущение индивидуальности вашего сознания, основанного на том, что вы ассоциируете себя со своим индивидуальным мозгом. Никому еще не удалось удовлетворительно ответить на вопрос (или определить), у каких физических систем нет «внутреннего» чувства, восприятия или сознания, а у каких есть. Кажется, трудно примириться с тем, что сознание является полностью бинарным, — что оно одновременно и имеется, и не имеется. Даже наш собственный опыт допускает разные градации сознания. В каком месте непрерывного ряда, выстроенного из человека, шимпанзе, лемура, крысы, ящерицы, жука, муравья, клеща, круглого червя, амебы, бактерии, вируса, нитей ДНК, сознание исчезает? А что можно сказать о колонии муравьев, глобальном интернете, группе деревьев в лесу или штате Калифорния? Возможно, как настаивает Эддингтон, мы должны «согласиться с тем, что основа всего сущего имеет ментальный характер» и что «в связи с нашей ментальной природой мы должны принять как постулат нечто неопределенное — и все же непрерывное»[165]. Это не значит сказать, что электрон или камень обладают опытом, чувствами или мыслями, похожими на наши, или даже что они являются простейшими формами жизни. Скорее, такое высказывание допускает возможность того, что не только некие отдельные системы, но и вообще все системы могут иметь как материальную, так и ментальную сторону, что обе идеи — как о существовании чего-то чисто материального, так и о существовании чисто ментального — при более близком рассмотрении не выдерживают критики.

Вероятно, то, что мы называем объективным и субъективным, следует рассматривать не как две стороны одной медали, а, скорее, как два конца континуума.