Космологические коаны. Путешествие в самое сердце физической реальности

Нет, называть подобные вещи причинами — полная бессмыслица. Если бы кто говорил, что без всего этого — без костей, сухожилий и всего прочего, чем я владею, — я бы не мог делать то, что считаю нужным, он говорил бы верно. Но утверждать, будто они причина всему, что я делаю, и в то же время, что в данном случае я повинуюсь

Уму, а не сам избираю наилучший образ действий, было бы крайне необдуманно. Это значит не различать между истинной причиной и тем, без чего причина не могла бы быть причиною.

Диалог Платона «Федон»[51]

Обсуждение свободы воли часто идет по похожему сценарию: что очевидно одному, другому кажется совершенно неправильным. Такое впечатление, что спорящие говорят на разных языках и никто друг друга не понимает. Изменить ситуацию кардинально нам тут не удастся, но, возможно, распутав некоторые вопросы, мы сможем сказать о кое-каких из них нечто полезное.

Начнем с того, что нам говорит о свободе воли наш жизненный опыт. Ее определение содержит множество возможных элементов. Мы чувствуем себя свободными, когда нас не контролируют и не принуждают сделать определенный выбор. До того как мы сделали этот выбор, нам кажется, что есть множество реальных возможностей, любую из которых мы можем выбрать. А после того, как выбор сделан, мы понимаем, что у нас была и иная возможность. Мы чувствуем, что выбираем отчасти инстинктивно или интуитивно, но (хотя бы в какой-то мере) осмысленно, то есть по причинам, которые для нас имеют смысл и которые мы для себя формулируем и объясняем окружающим, если они спрашивают, почему мы приняли то решение, которое приняли. Мы чувствуем, что процесс принятия решения требует усилий, и обычно не знаем, что мы решим, — до тех пор, пока решение действительно не принято.

Если бы какое-то условие из вышеперечисленных было нарушено, мы ощутили бы себя не свободными в выборе. Если бы нас принуждали к определенному выбору, мы бы ощутили себя несвободными; если бы мы видели только одно решение, мы бы ощутили себя несвободными; если бы наш выбор зависел от случая, а не от наших желаний и ожиданий, мы бы ощутили себя несвободными. Если бы мы узнали свое решение мгновенно, мы даже не почувствовали бы, что принимали решение — мы бы просто решили!

Большую часть времени мы не испытываем ни одного из этих ограничений. Мы мучимся — сильно или не очень, — принимая действительно важные решения. Мы несем бремя ответственности, взвешиваем возможности и сожалеем, если выбор оказался неправильным. Это чувство предельной внутренней свободы может как угнетать, так и приводить в восторг. Как сказал Сартр, «когда маяк свободы зажигается в человеческом сердце, боги теряют свою власть над ним»[52].

Но джинн уже рассказал нам, что это иллюзия. «Вы сделаны из атомов, — заявил он, — и мировые линии каждого из них мне известны, а определил я их, выбрав в пространстве-времени траектории экстремального действия». Джинн знает ваши начальные условия и уравнения, которые описывают эволюцию, а следовательно, и состояние распространяющейся в воздухе звуковой волны, что покинет ваш рот через 12 секунд. Он утверждает, будто провидит все ваши решения. Возможно, он даже может изменить их, подтолкнув внутри вас некий нужный атом.

Как бы вы себя чувствовали, окажись вы рядом с джинном, который бы произнес ваши слова прежде вас? Или если бы кто-нибудь вынудил вас принять ряд мучительных решений, а потом показал бы пергаментный свиток, на котором они были записаны еще до того, как вы их приняли? А что если бы вы знали, что такой пергамент существует, пускай даже вам никогда бы не удалось взглянуть на него? Чувствовали бы вы себя в этом случае свободными? И были бы вы тогда действительно свободны?

Эти мнения о свободе воли (которые мы можем разделять или не разделять) кратко изложены в четырех определениях, данных студентом-суфием:

Вот эти определения (если их правильно перевести):

«Во-первых, отсутствие внешнего принуждения.

Во-вторых, принятие вами решений по причинам, которые вы считаете вескими.

В-третьих, возможность принятия вами иного решения.

В-четвертых, ни вы, ни кто-либо еще не может безошибочно предсказать, какое решение вы примете».