Космология монстров

Женщина хватает плащ и выходит на улицу. Подняв капюшон и опустив голову, она бредет по грязи в лес. Оказавшись под сенью деревьев, она откидывает капюшон и оглядывается. Оранжевые глаза появляются снова, прямо перед ее лицом. Она стоит неподвижно, пока фигура, закутанная в длинный желтый плащ, поднимается с корточек во весь рост и оказывается выше ее минимум на полметра. Женщина разводит руками, ясно показывая, что не будет сопротивляться. Мягко, почти любовно существо обхватывает ее своими длинными конечностями, отталкивается от земли и взмывает в воздух – сквозь деревья и бурю.

Дождь хлещет в лицо женщины. Вспыхивает молния, на мгновение озарив небо, и сразу после этого оно меняет цвет – с пурпурно-черного на болотно-зеленое. Лес исчезает. Вместо него появляется огромное скопление ужасных и чудовищных черных башен и зданий, похожих на храмы и мавзолеи.

После этого фильм начинает дергаться. Повествование сминается в череде коротких монтажных склеек и ощущений: кружка с чем-то густым и жгучим; невероятная сонливость на фоне звука, похожего на царапанье сухих веток по бетонному полу; резкая невыносимая боль и сдавленность в лодыжках и запястьях; темнота, темнота, темнота.

Затем другая разновидность боли – ее она испытала на собственном опыте. Она открывает глаза от звука разделываемого мяса, от мучительной боли в руках, ногах, лице, груди, но вокруг – непроницаемая тьма. Она чувствует, как что-то покидает ее тело и взамен ему вливается нечто иное – густое и вязкое. Ее тело сотрясается и тянется. Она желает смерти, чего угодно, лишь бы остановить эту боль – и тогда по всему ее телу распространяется невыносимый зуд. Плоть рвется, изнутри кожи вылезают пучки шерсти. Весь мир окрашивается в оранжевый цвет.

Она отлипает от кресла, к которому была привязана, и падает на пол, дрожа всем телом. В комнату входит шеренга монстров с волчьими мордами, в разноцветных одеяниях. Один из них – серый волк в синем – опускается на колени и протягивает ей красный плащ. Она натягивает его на себя дрожащими руками. Нет, не руками – когтями. Теперь у нее есть когти. Она встает, и волк в синем обнажает клыки в звериной ухмылке.

Далее идет череда лет, слившаяся в одно оранжевое пятно, в течение которых волчица потеряла свою сущность. Ею движет лишь несколько стимулов: питаться болью; захватывать рабочих, служить Городу. Приходят и уходят разные лица, похожие друг на друга неизменной печалью, депрессией, горем, душевным расстройством или страхом. И каждое из этих лиц – урожай, который необходимо собрать. С некоторых людей она лишь снимает пробу (тяжелое расставание тут, смерть домашнего питомца там), но других выращивает, как садовые цветы: подавленных глубокой депрессией, убитых горем, безумных или неизлечимо больных. Одних она годами подкармливает, других обрекает на тяжкий труд и мрачные сны в Городе. Немногие избранные – самые сильные, самые утонченные страдальцы – удостаиваются вознесения и сами становятся волками.

Для волчицы все их лица безымянны, все легко забываются – пока она не встречает Тёрнеров. И начинается это с Деборы – женщины, балансирующей на краю безумия. Волчица похищает ее, но передумывает, когда видит сына этой женщины, маленького Гарри. Мальчик с темными волосами, стоящий посреди ночи в спальне своей матери, боится остаться один. В лице мальчика она замечает нечто знакомое – что-то такое, что давно похоронено в глубине ее волчьей души. По неясным для самой волчицы причинам она отпускает Дебору домой и на долгие годы оставляет их в покое.

Волчица возвращается к Гарри, когда тот становится взрослым, с намерением подкормить и его самого, и его жену Маргарет, а также двух их дочерей – Юнис и Сидни. В течение нескольких лет она балансирует на грани их восприятия, позволяя уловить некие проблески и намеки на ее присутствие, усиливая их боль и страх, когда Гарри заболевает и умирает. Она наслаждается плодами своих трудов, наблюдая за тем, как рушится семья, но работа ее вновь срывается в тот момент, когда она встречает другого маленького мальчика: шестилетнего Ноя Тёрнера, похожего как две капли воды на своего покойного отца. Он стоит за стеклом окна своей спальни и смотрит на нее без малейшего страха и с неподдельным восхищением. И даже более того – он способен видеть ее, хочет она того или нет.

Сколько времени миновало с тех пор, как кто-то смотрел на нее без ужаса и отвращения? Десятилетия? Века? Его любопытство и дружелюбие открывают что-то в ее сердце. Она возвращается к нему снова и снова. Она проводит вечера в атриуме напротив спальни мальчика, копируя картинки из его книг с помощью мела на бетоне. Когда она кладет свою лапу на его руку и они вместе создают свой первый рисунок, она на мгновение теряет себя во вспышке яркого белого света и в ощущении безупречно спокойного потока.

Но лишь только этот момент заканчивается – как ей кажется, слишком рано, – она видит, что они нарисовали вместе: карикатурное подобие Города. И что гораздо важнее – она видит рисунок, бетонный пол и Ноя в полном цвете. Оранжевая дымка исчезла.