Космонавт из Богемии

– Что это за звуки, тощий человек? – спросил Гануш.

– «Русалка». Это опера. Я ее выбрал для встречи этого торжественного момента.

Гануш кивнул, а Петр уже начал заученно подавать реплики, подготовленные для нас пиар-отделом:

– «Ян Гус 1», подтвердите работоспособность систем фильтрации. Начинаю обратный отсчет до контакта: двадцать девять минут, три секунды. Отчет…

Я настроился на прямую телетрансляцию празднества с Петршинского холма на канале «Нова». Там, где четыре месяца назад весь народ наблюдал мой взлет, снова собрались люди с пивом и фастфудом в руках.

На сей раз их внимание было направлено на установленный на вершине холма великолепный IMAX-экран, любезно предоставленный компанией «Тонбон», основным владельцем крупнейших кинотеатров страны и спонсором миссии. На дисплее шло отображение трех потоков: мое лицо, несовершенства которого были сглажены волшебниками от компьютерной графики, такое огромное, что я видел капли пота на лбу; второй поток был разделен между главным залом, где собрались политики и ученые, ответственные за этот триумф, и чешскими актерами, певцами и звездами реалити-шоу, дававшими интервью с отдельной ВИП-трибуны на Петршинском холме; третий поток отображал кадры, снятые «Яном Гусом 1», очень похожие на то, что мы с Ганушем наблюдали из смотрового иллюминатора, но с отрегулированной контрастностью и добавлением каких-то спецэффектов подсветки, чтобы подчеркнуть фантастичность.

Все три потока перемежались международными телетрансляциями и короткими рекламными роликами всех спонсоров миссии. Если бы я сейчас мог связаться с тем тайным агентом, то попросил бы его сбегать в квартиру Ленки, заглянуть к ней в окно и посмотреть, прилипла ли она к телевизору, мечтая присоединиться к моему триумфу.

В Праге ночь, и хотя свет мощных стадионных ламп, окружавших холм, залил большую часть горизонта, на экране перед толпой Чопра отображалась в акварельных тонах, растворявшихся в атмосфере. На моем экране ее краски, далекие и непривычные, выглядели зловещим пятном. Облаку Чопра подобало бы уйти к Венере, навсегда там остаться, вдали от нашего дома, и более не нарушать покой ночной тьмы, веками обнимающей человечество. Меня охватила паника. Я оглядывал Панель в поисках кнопки, которая немедля вернула бы меня на Землю, прямо в мою постель, на четыре-пять лет назад, когда денег со стипендии едва хватало на макароны, а у нас с Ленкой почти ничего и не было из вещей – только секс и книги, и наш маленький мир, такой понятный и добрый. Время, когда Вселенная была черной и глянцевой на страницах учебников, чересчур дорогих для нас.

«Русалка» продолжалась в звуках скрипок и горнов, напоминавших мне о негромкой успокаивающей музыке в лифтах, торговых центрах, лобби отелей. Я потрогал гладкую поверхность стола перед собой, пристегнулся покрепче к креслу, чтобы чувствовать его поддержку. Паника сменилась кратким блаженством. Мания величия из-за ожидающих впереди открытий, даже просто присутствие здесь затмевало все остальное. Я прыгнул через пропасть на мотоцикле. Я уже почти приземлился, и кипение крови в моих ушах и глазах перекрывало шум толпы незнакомцев и близких, аплодисменты и песнопения, крики орлов, пролетающих над нашими головами, надоевший шум двигателей и скрежет моих костей. Это чувство подарило мне три-пять секунд полной отрешенности от того, что мир требует и что отдает, сделав сам факт жизни чисто физическим возвышением над стихиями. Я был благодарен за эту короткую передышку.

Контакт с облаком мог теперь произойти в любую минуту.

– Поступают последние данные удаленной аналитики, – сказал Петр. Крупный план его лица разделил мой экран пополам, отвлекая внимание от панорамы торжества и болтающих политиков. – У тебя сто процентов, «Ян Гус 1». – Он прервался, чтобы пожевать свой ус. – Якуб, ты готов?

Готов ли я? Что за вопрос. Лощеный американский астронавт поднял бы большой палец вверх, демонстрируя ряд выбеленных зубов. Я прикрыл глаза, выдохнул и кивнул.

– Никогда я не видел людей такими притихшими, тощий человек, – заметил Гануш. – Я впервые не слышу гула с Земли.

Вдвоем с Ганушем мы спокойно наблюдали за столкновением. Я увидел облако, отраженное в глазах Петра. Замолчали политики, застыли в воздухе бокалы, только что наполненные шампанским Bohemia Sekt. На мгновение мне показалось, что все забыли о моем существовании. Гануш тоже перестал обращать на меня внимание, не копался больше в моих мыслях. Его тело поднималось и опускалось у стекла обзорного иллюминатора.