Космонавт из Богемии

Ленка П.: Якуб умен. Гениален. Но никогда не понимал, сколько для этого нужно труда. Всегда думал, что вот мы влюбились, у нас была своя история и этого хватит до конца жизни. Не то чтобы он не хотел работать над отношениями. Но он считает, будто достаточно его присутствия. Свои исследования он ставит на первое место, вкладывается во что угодно, только не в нас. А когда дело доходит до нас, он думает, будто брак можно поддерживать ностальгией и физическим присутствием. И скрепить ребенком.

Куржак: Звучит так, словно вы уже приняли решение.

Ленка П.: Ну, я задавалась такими вопросами. Что было бы, если бы Якуб не согласился лететь? Продержались бы мы дольше? Как я его встречу, когда он вернется домой? Конечно, мне хотелось бы почувствовать его тело рядом с моим, ведь я люблю Якуба, но мне хочется и наорать на него, отдубасить по голове.

Куржак: Может, если бы он не улетел, вас ничто не подтолкнуло бы к этим мыслям. Вы продолжали бы жить вместе, день за днем, не бередя проблемы, которые делают вас несчастной.

Ленка П.: Но это случилось. И теперь мне нужно решить, как жить дальше.

Куржак: И?

Ленка П.: Я хочу подолгу гулять, и чтобы никто ничего от меня не ждал. Хочу стать невидимкой. В наше время Итака не рассчитывает, что Пенелопа просто будет ждать. Она сядет на собственный корабль и тоже поплывет на войну. Неужели так ужасно, что она хочет жить своей жизнью?

Куржак: Вовсе нет.

Ленка П.: Я люблю его. Но не представляю нашего совместного будущего. Мы уже его потеряли.

Куржак: Люди склонны к переменам, это в порядке вещей. Можно любить кого-то, но все равно его покинуть.

Ленка П.: Я все думаю о его таком милом лице. Его голосе. Как он будет звучать, когда я все это скажу.

Куржак: Подождите до его возвращения. Как вам такой вариант?

Ленка П.: Я должна уехать уже сейчас. Покинуть Прагу, подальше от этих людей, которые беспрерывно звонят, пишут имейлы и фотографируют без спроса. Как будто я сделала нечто особенное, и меня никак не оставят в покое.

Куржак: И как вы поступите?

Ленка П.: Сегодня днем у меня с ним сеанс связи. Я попытаюсь объяснить. Боже мой, его голос, как он будет звучать после таких новостей?

Куржак: Они его расстреляют. Но, похоже, вам необходимо с этим покончить.

Ленка П.: Удивительно, что вы не пытаетесь меня отговорить. Ради миссии и все такое.

Куржак: Признаю, время не самое удачное. Но нельзя от такого отмахиваться.

Ленка П.: От чего?

Куржак: От того, что вы чувствуете себя несчастной. И хотите это изменить. Теперь вы моя пациентка, как и Якуб. Контекст значения не имеет, моя задача – навести вас на мысль, как лучше всего поступить для вашего спокойствия.

Ленка П.: А для спокойствия Якуба?

Куржак: Конечно, ситуация уникальная, имеет место конфликт интересов. Я делаю все возможное ради Якуба, с учетом того, что он почти со мной не разговаривает. Честно говоря, проблемы вашего брака волнуют меня меньше, чем его подспудные воспоминания. Прошлая жизнь, которую он пытается преодолеть. Мне хотелось бы, чтобы он освободился.

Ленка П.: Вы неплохой человек. Мне все труднее понять, почему Якуб вас так невзлюбил.

Куржак: У меня есть теория. Я напоминаю ему человека, которого он не хочет вспоминать. А может, потому что заставляю его говорить о том, о чем он предпочел бы умолчать.

Ленка П.: Он хранит свои тайны.

Куржак: Прижимая их к груди.

Ленка П.: Я пыталась. И до сих пор пытаюсь.

Куржак: Я знаю. Как и он.

[конец]

Пльзень. Город, через который проходила передовая многих богемских войн и где производится быстро ставшее всемирно известным пиво, а на его рекламе полуобнаженные женщины несут на головах эль, словно древнюю реликвию, как будто в бутылках из зеленого стекла содержится эликсир молодости. Пльзень – яркий город с великолепной архитектурой Старого Света, но по венам его улиц пульсируют современная культура и история. Он во многом бросает вызов Праге, и ни один богемец не воспринимает это легкомысленно.

Здесь был новый дом Ленки. Мы приехали, когда город просыпался вместе с солнцем. Петр припарковался перед кондитерской в центре Пльзеня. Спрыгнув с мотоцикла на мостовую, я снова не ощутил гравитации. Даже тяжелые кубы булыжников на мостовой не могли придать сил онемевшим икрам.

– Ее дом за углом. Шестьдесят пятый номер. Квартира два. Это тот, с черной крышей…

– Петр, теперь я пойду один.

Он поколебался, но протянул мне сумку с одеждой. Я уже собрался идти, но он схватил меня за рукав, вытащил сигарету и прикурил одной рукой.

– Ты хочешь сказать, что я больше тебя не увижу?

– Не думай больше об этом, – ответил я. – Ты сделал все что мог. Я сам принял решение. Я хотел улететь.

– И что, по-твоему, будет с ней?