Космонавт из Богемии

Бизнесмен-магнат Радислав Зайиц и премьер-министр Яромир Тума, друзья детства, жертвы коммунистического режима, постреволюционные авантюристы. Они двигались в разных направлениях, но при этом оставались близки. Зайиц был главным советником Тумы и крупнейшим сборщиком средств. Один поисковый запрос, и на Земле у меня опять появилась цель, сосредоточенная внутри маленького белого прямоугольника с бегающим курсором.

Эти двое заключили вечный союз: Зайиц, как и предпочитал, работал в тени, делал деньги на инвестициях в энергетику, недвижимость, в импорт западных брендов; Тума стал политическим апостолом безграничного рынка, а за стильные стрижки, галстуки и влияние платили Зайиц и ему подобные. Теперь, когда министерство внутренних дел рассеяло тени, интернет еще раз проявил себя как народный суд – римская арена, где народ показывает пальцем вниз. Всю историю уже успели кратко изложить в Википедии, и судебный аппарат устремился вперед, к заключению под стражу высокопоставленных жуликов, чего требовал и народ республики на улицах Старого города. Я выглянул наружу. Пока никаких протестов, никаких революционеров.

Я прикончил ужасный кофе. Человек-Башмак и премьер-министр Тума – друзья детства. Какова же моя роль рядом с ними? Я поставил чашку и вошел в свой старый студенческий имейл, зная, что университет позволяет учетным записям существовать вечно и без надзора. В поле получателя я скопировал имейл Радислава Зайица – его личная информация просочилась в сеть благодаря группе хакеров. Разумеется, вероятность, что он прочтет письмо, мала, ведь его должны преследовать оскорбленные горожане. Но я просто обязан его найти. Прежде чем умереть, я взгляну в глаза Человека-Башмака и задам ему вопросы. Что он сделал? Это был первый шаг.

Я подумывал попросить у кого-нибудь из студентов сигарету или глоток из фляжки, чтобы успокоиться. Из-за долгого запрета на кофеин во время тренировок и самой миссии одна чашка кофе уже действовала с удвоенной силой – у меня тряслись руки, и я делал множество опечаток, что затягивало написание всего нескольких простых предложений:

Вы дали мне жвачку, а я отказался.

Вы забрали наш дом. Сталинские свиньи, хрю-хрю-хрю.

Мой дед умер в двухместной кровати из Икеи. Бабушка умерла на больничной койке, а до этого питалась дешевым капустным супом.

Что еще вы сделали?

Я вернулся.

Я отправил письмо.

Я заметил, что девушка, сидевшая рядом со мной с толстой книгой на коленях, оглянулась и подлила что-то в свою кофейную чашку из серебряной фляги. Я склонился к ней и спросил, нельзя ли немного и мне в обмен на молчание о контрабанде. Девушка ответила – да, чуть-чуть – добавила, что шантажировать нехорошо. Я ее поблагодарил и допил свой кофе, глядя на список входящих. Обновил, посмотрел еще раз, помассировал затекающие колени. Студенты начали расходиться, сидевшая рядом девушка ушла, бариста протирал стойку, и я понял, что кафе через несколько минут закрывается. Обновить, опять обновить – знаменитый космонавт теперь превратился в клиента, просрочившего время, проверяя почту. Бариста похлопал меня по плечу. Два часа истекли, я могу прийти опять завтра утром.

Я навел курсор на красный крестик окна браузера. Он казался ярче обычного. Цвет сигнала «стоп». Я помедлил. Бариста глубоко вздохнул у меня за спиной.

Появилась новая строчка. Заголовок «Re», четкий, жирный и полный жизни. Я открыл письмо. Бариста опять похлопал меня по плечу.

Маленький космонавт. Если это ты, позвони мне.

Я достал из бумажника купюру в двести крон и отдал баристе за бумагу, ручку и какую-нибудь мелочь, какая у него была при себе. Он с сомнением согласился и принес мне карандаш и салфетку. Я записал номер, который прислал Человек-Башмак. От кофе и спиртного у меня в крови сердце колотилось о грудь. Я выключил компьютер и трижды поблагодарил запиравшего дверь баристу. Он пожал плечами, а я уже бежал в конец улицы.

Я бросил двадцать крон в таксофон на углу. Что при этом происходит с монетами? Внешне выглядит фантастически – опускаешь одну металлическую штуку в другую, и пожалуйста, слышишь голос.

Я набирал номер, а снаружи садилось солнце, внутри будки сгущались тени. Город вокруг меня успокаивался, его жители завершали перед отдыхом вечерние ритуалы, добывали ингредиенты для ужина или скрывались в пивной. Головная боль и вздутие живота напомнили, что я питался нездоровой пищей и пивом. Но, в конце концов, что такое тело? Для чего беречь то, что все равно уйдет в землю?

На другом конце линии раздался щелчок, помолчали. А потом голос, такой знакомый, словно я опять слушаю его сквозь замочную скважину закрытой двери бабушкиной кухни.

– Я хочу услышать твой голос, – произнес он.

– Где ты?

– Да, это ты.

– Что ты сделал? – спросил я.

– Ты не умер. Это твой голос. Если только…

– Ответь.