подумал снайпер. Сейчас может быть два варианта. Или сдуру начнут штурм, разнесут все по кирпичикам… Или, скорее, в последний момент приказ «уничтожить» будет отменен. Надо успокоиться. Дать отдых глазам. Он перевел оптику на дальние многоэтажки, нашел «знакомую» кухню. Женщина добавляла специи в эмалированную миску, мальчик разрисовывал звездами крыло сложенного из бумаги самолета, кошка взмахнула лапой, пытаясь поймать лазерный «зайчик», отразившийся и заигравший на стекле, девушка закрылась глянцевой обложкой журнала, продолжала расчесывать волосы – и так же, на обложке, было изображено фото девушки, модели, расчесывающей волосы. Старик, видно, перевернув страницу своей книжки на груди, продолжал спать; в его очках отражалась голова Телеведущего, достигшего просветления.
Стрелок углубился в чтение книги на груди у старика (специальной функцией «перевернув» изображение в прицеле). Да это Райнхольд Месснер, «Эверест – первое одиночное восхождение»! Какие еще вопросы?
«Иволга – ответь беркуту – передай обстановку – ты что уснул – готовность одна минута!» В наушнике надрывался голос майора Трокаля.
Снайпер определил «точку мерцания» в макушке верзилы
был холоден, как пуля, вылетевшая из его чудо-винтовки и пробившая стекло. Пробившая череп верзиле и вышедшая насквозь. Попавшая в переносицу Карматханова – и вышедшая насквозь. Снесшая челюсть коротышке – и остывающая теперь в его горле. Они были сбиты, их расшвыряло, как кегли.
К счастью, Надя этого не видела.
Она так и осталась сидеть, не в силах пошевелиться, когда отовсюду… казалось, пробив не только оконные стекла, но стены и потолок – как горох посыпались пятнистые, вооруженные до зубов спецназовцы в бронежилетах и шлемах. Все наполнилось грохотом, топотом, криками, рявкающими командами. Но девочка… что там какая-то девочка! Взрывчатка и террористы! Штурм! Порвать всех на части!
Все здание было перевернуто вверх дном.
Она же не могла сдвинуться с места. В руках держала странный сверток, который ей передал горец. В пластик завернут квадрат потемневшей и залоснившейся кожи, сложенный вчетверо. Попыталась разобрать выдавленные и кое-где полустершиеся буквы, они складывались в слова. Можно было прочитать
[Счастье]