Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память

Чуть опередив его, чтобы не упасть, Надя сошла с качелей. Заржавленные шарниры дико захохотали.

Неизвестный так и застыл.

С него можно было лепить гипсовую фигуру для нынешних садов и парков – «Конец Бизнесмена». Но обернулся с неожиданной резвостью, наведя ствол нелепого оружия. Их разделяло не больше пятнадцати шагов. Продолжал стоять на коленях, побледневшее лицо выражало недоумение, взгляд заметался по ним.

– А-а… где Никола Резаный? Он что, вас прислал?

Про «Николу Резаного» он спросил, как про чудотворную икону, что известна и почитаема всеми верующими.

– Послушайте, – Леша сделал короткий шаг, встал впереди Нади, поднял руки открытым жестом миссионера, что один на один вышел к вождю племени дикарей, не охваченных христианской конфессией. – Уберите ствол. Мы ничего не знаем. Мы здесь случайно. Сейчас уйдем. Оставайтесь здесь и делайте что хотите. Мы ничего не видели, договорились?

– Брось палку! – нервно взвизгнул тот.

Леша плавно отбросил свою трофейную тросточку. Если этот псих только что собирался застрелиться, то вряд ли разыгрывал спектакль. И этот его дурацкий обрез – заряжен.

– А у тебя что в руке? – качнул на Надю стволом.

– Телефон. Мобильный, – пожала она плечами.

– Положи на землю! – приказал он, едва сдерживаясь от припадочной дрожи.

Надя растерянно взглянула на Лешу, он кивнул ей. Она аккуратно шлепнула трубку на землю. Уже второй раз за какой-то час ей хотелось громко и отчаянно крикнуть: «Так! идем отсюда, Леша!» – и потянуть его за рукав.

Из крутых боевиков известно, что с маньяками и теми, кто захватил заложников, надо разговаривать спокойно, не травмировать их психику. На любые каверзные вопросы никогда не отвечать «нет».

– А почему вы не в школе? – почему-то спросил толстяк. – Занятия прогуливаете?

– Видите ли, – улыбнулся Леша. – Сегодня такой прекрасный день. Мы только что подали заявление в загс. Мы бы не хотели вам мешать, мы ничего не знаем… И сейчас спокойно, спокойно… пойдем отсюда, хорошо? А вы опустите оружие.

– Хм… – усмехнулся мужчина. – Что за нравы? Заявление в загс… А как же вы будете содержать так называемую семью? Сели на шею родителей и поехали, так, что ли?

Леша перевел дух, роль «миротворца» давалась ему нелегко. – Мы глубоко и всесторонне обдумали этот шаг, – сказал он. – Надеемся, и вы свой тоже?

– Эк-х… – крякнул мужчина. Он как-то обмяк и понурился, но не перестал держать их на прицеле. – А что остается делать? Так вы… не от Николы Резаного?

– Ну, как вам сказать, – продолжал юлить Леша. – Мы даже не знаем, о чем идет речь, и, честное слово, сочувствуем вашему горю… А может, вы поделитесь, что же произошло?

– Ох, что произошло… – он был погружен в свои мрачные мысли.

– Да что ты! мать твою… «пип» (заглушка как на телевидении, при использовании нецензурного выражения), – вдруг разорался Калинник, грозно двинулся на несостоявшегося самоубийцу. – Башку разнесу… «пип»! со своими стволами… «пип»! достали… «пип»! то в школе террористы… «пип»! бегай от них с носилками… «пип»! никаких репетиций… «пип»! то фашисты-сволочи…

– А мне… а я? – подскочив с колен и забыв про обрез, в ответ завопил мужчина на одном дыхании

у меня Джесси украли похоронили выкуп отрубали по одному пальчику присылали в посылках на могилке застрелиться придут за деньгами но ничего не получится я то ку ку

говорят, при лесном пожаре пускают «встречный пал». Две огненные стены, столкнувшись, изничтожают сами себя. Так же они наскочили друг на друга, но остановились, будто выжженные. «Ку-ку!» – передразнил Леша, постучав ему пальцем по взмокшему лбу, усеянному дробинками пота. Толстяк был ниже его ростом, оказался по грудь.

…А теперь то же самое, только с чувством, с толком, с расстановкой, – Калинник повторил любимую присказку Таисии Михайловны, ведь она преподавала и у них. И ловко выдернул оружие из обмякших рук незнакомца. Тот, казалось, даже вздохнул с облегчением… что теперь дергаться? Он, вроде, ни при чем.

Леша переломил ствол, вытащил патрон, с тем же ружейным звуком защелкнул обратно. Он тоже вздохнул спокойнее. Неизвестно, что на уме у этого придурка.

– Я топ-менеджер «Макдоналдса», – переведя дух, сообщил толстяк.

– А я реинкарнация Джимми Хендрикса, – усмехнулся Калинник. Его больше занимал «укороченный» (или «десантный»?) вариант этого недо-полу-ружья. – Надо же, «Зауэр», такую вещь испортить.

– А вы разбираетесь в ружьях? Извините, не знаю, как звать…

– Ну, начали за здравие… вернее, за упокой! А кончили… – продолжал усмехаться Леша.

– Я же его аккуратненько. Лобзиком приклад спилил, дульце надфильком обработал и в бочечке с водой пальнул… вот как ровненько отпало. Это я все на даче. Знал, что придут. Дедушка у меня бандеровец, поезда пускал под откос до сорок восьмого года. Так он научил…

– А у меня дедушка военный врач, у него такое было, трофейное. Он говорил, как в песне у Розенбаума… «лечить так лечить, стрелять так стрелять».