Космопроходцы

– Главное – поиск странного, товарищи исследователи, поиск необычного, не влезающего в понятия природных явлений, пусть мы и натыкаемся везде на экзотику водяной планеты. Только какие-то нюансы и непонятности могут вывести нас на схрон Вестника. Прислушивайтесь к своим ощущениям, присматривайтесь к поведению фауны Нимфы и тотчас же докладывайте мне, даже если у вас возникнут сомнения в своей адекватности.

Возражать начальнику экспедиции никто не стал.

«Голем» продавил защитное поле стартового шлюза, и перед пассажирами распахнулся космический простор, красота которого всегда действовала на Ивана завораживающе. Возможно, эта черта – любовь к созерцанию звёздного неба – и стала побуждающей причиной поступления его в отряд НЦЭОК.

Под катером распростёрлась блещущая в лучах светила грандиозная аквамариновая выпуклость, в которой отразилась сверкающая алмазами арка Кольца Невесты. Амфитрита располагалась аккурат под аркой и над океаном Нимфы, что вносило в пейзаж не только элемент эстетической ирреальности, но кроме этого и порождало у зрителей эффект взгляда: светило и арка здорово напоминали зрачок глаза под бровью.

– Прелесть! – прошептала Елизавета.

Иван согласился с ней: зрелище было великолепно!

– Ложимся на курс!

Катер выписал безукоризненную глиссаду снижения и вонзился в атмосферу Нимфы, как метеор, обрастая тонким слоем плазмы. До цели путешествия он домчался всего за четверть часа.

Елизавета порадовалась бесшумному и быстрому полёту, а душу Ивана вдруг охватили сомнения: уж слишком идиллическим и красивым был пейзаж за бортом катера, слишком просто всё происходило, слишком мирной представлялась жизнь на Нимфе и слишком далёкой казалась промчавшаяся над планетой война, не оставившая с виду никаких следов.

Правда, вслух об этом Иван заговорить не решился.

Приземлились на серо-синюю псевдоалмазную поверхность самого большого острова, на котором Иван уже сажал катер. Выгрузили «кентавра» – робота-исследователя, проверили связь с кораблём и дронами, плавающими над островами.

Связь работала отлично. Эфир над Нимфой тихо шелестел, не создавая помех. Океан мирно дышал, пошевеливая пологими волнами. Ветра почти не было. Температура воздуха в районе архипелага поднялась до плюс двадцати четырёх градусов. При такой температуре можно было загорать под лиловым пузырём Амфитриты, если бы остров располагался где-нибудь на Земле, в районе Багам или Мальдив.

И снова Иван ощутил внутренний холод, порождённый небывало мирной атмосферой планеты, пережившей полмиллиарда лет назад небывалую войну, уничтожившую разумную жизнь.

Но, может быть, всё не так грустно? – пришла в голову робкая мысль. Неужели за сотни миллионов лет разум не смог восстановиться? Неужели погибли все нимфята? Да и существует ли такое оружие, которое может зачистить от разумного сообщества всю планету? И что это за оружие, уничтожившее разум, но оставившее в целости и сохранности природу водяной капли?

– Я думаю, они прячутся в глубинах океана, – сказал Ядогава, останавливаясь на краю обрыва.

– Кто? – спросила Елизавета.

– Потомки разумных хозяев Нимфы.

– Вы думаете, разумная жизнь уцелела?

– А вы как думаете, Елизавета-тян?

– Хотелось бы верить.

– А вы, Ваня-кун?

– Мне кажется, – сказал Иван, озираясь, – что за нами наблюдают.

– Океан чист.

– В том-то и дело. «Глаз-первый», что видите?

– В двухстах метрах от острова замечен косяк ортоконов количеством в сто с лишним особей, – тотчас же доложил дрон-наблюдатель, барражирующий над архипелагом.

– Ну, у вас и нюх, Ваня-кун! – с уважением сказал Ядогава.

– Следи за стаей! – приказал Иван, сделав вид, что не слышал замечания.

– Принято.

– Предлагаю начать погружение, леди и джентльмены. Нам поручили разведать, что за массивный объект прячется под столбами архипелага. Отсюда мы ничего не увидим.

Елизавета первой повернула к катеру.

5

Иван выпустил в воду глубоководный зонд, похожий на чёрный колючий орех – чилим, только в тысячу раз больше. Зонд обязан был опускаться первым и докладывать о подозрительных манёврах живых и неживых объектов.

Погрузились в воду вслед за дроном.

В кабине «голема», превращённой системами визуального наблюдения в прозрачный пузырь, стемнело. По мере погружения темнота вод сгущалась, проходя цветовую гамму от сине-зелёного до чёрно-зелёного цвета.

Прожектора не включали, надеясь разглядеть живых обитателей океана. Однако вокруг катера, превратившегося в батискаф, царила полная темнота, не нарушаемая ни одной искрой света.

Иван включил комплекс инфракрасного зрения.

Тьма приобрела коричневый оттенок. Кое-где в ней возникли ореолы золотого свечения, поплыли облачка красных светлячков, редкие спиральки. Океан не был мёртвым, жизнь в нём сохранилась, хотя уровень её развития оставался непонятным.

На глубине километра светящихся спиралек не стало. Исчезли и мелкие светящиеся в тепловом диапазоне мотыльки – местные моллюски.

«Голем» завис на несколько минут, осматриваясь, включив все системы локации и видения.