Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ)

Счастливые новобрачные вообще приползли только через два часа, когда собравшимся стало уже порядком весело. Ну как, Кирк приполз. Спок-то выглядел, как обычно – здоровым, цветущим зелёным кирпичом. Проходя мимо с Пашкой под руку (искали где-нибудь незанятое кресло поудобней), Боунс помахал капитану и мило улыбнулся. Праздник у человека, надо радовать его улыбками и счастливыми лицами экипажа. Кирк скорчил какое-то подобие улыбки. Вроде и искренне, но слишком уж замученно. Если учесть, сколько он выглотал из бутыли...

– Пойдём-ка, подойдём. Видишь, плохо человеку, – сказал МакКой Пашке. – А то он ещё до первой брачной ночи себе мозоли натрёт на самых интересных местах.

Чехов понимающе хмыкнул и добавил, что скорей всего уже натёр.

Сумка у Боунса была с собой (темпами, какими тут бухали, помощь точно кому-нибудь да потребовалась бы). МакКой замахал Кирку.

– Сюда давай, морда твоя капитанская. Давай-давай.

Капитанская морда подошла. Приподняла брови.

– Боунс, тебе услуги живого вибратора потребовались? Ну так я забесплатно не работаю.

– Да что ты, солнышко, ты слишком по цвету своему жениху подходишь сейчас, чтобы на тебя претендовать, – МакКой быстро порылся в сумке, извлекая нужный гипо. – Так…

Кирк даже не вздрогнул по привычке и не начал ругаться. На второй тоже не среагировал. На третьем как-то вяленько дёрнулся, ну, значит, пошла реакция, жить будет.

– Антидот, стимулятор, регенератор. – Боунс убрал в сумку пустые шприцы и хлопнул Джима по плечу. – Слабенький, но тебе хватит. Празднуй, солнце ты наше, грей всех своими лучиками.

– Мудак ты, Боунс, – капитан лохматит и без того не сильно уложенные волосы, но явно веселеет. – Не мог мне эту бутыль на ночь подогнать?

– Лечащему врачу лучше знать, когда и что подгонять. – МакКой строго грозит ему пальцем. – Афродизия больше нет, но если так уж охота приключений, можешь скормить своему зелёному полплитки горького шоколада. Эффект такой же будет.

– Правда, что ли? – влез Пашка.

– А вот ты хоть раз видел вулканца, который пьёт какао? – Боунс снова взял его под руку и потянул прочь, оставляя Кирка наедине с этой ценной информацией. МакКою было искренне интересно, проверит ли любопытный капитан сие знание на практике, но приходилось признать, что не всякое любопытство может быть удовлетворено.

На празднике, как отметил Спок, они пробыли недолго – час и двадцать минут. После того, как доктор ввёл Джиму антидот, они ещё принимали поздравления от команды (тридцать восемь минут и четыре секунды), побыли немного «на виду», как выразился Джим (оставшееся время), после чего сам же утянул его обратно.

– Устал, – пояснил вполголоса, когда они уже шли по полутёмному коридору общежития к лифтам. – И вообще… людей много, а я сегодня хочу видеть только тебя.

– Ты и так почти весь день видишь только меня.

– О, Спок, не нуди, пожалуйста. – Джим взял его за руку, ведя в номер. – Хотя нет. Нуди. Люблю твоё занудство.

Когда створки двери их комнаты закрывается за спиной Джима, Спок мягко давит на его грудь, побуждая прислониться спиной к стене.

Спок счастлив, абсолютно, нелогично. Он скользит пальцами этой же руки выше, проходится по щеке капитана, останавливается указательным чуть выше переносицы. Джим говорил – там по некоторым религиозным поверьям располагается некий «третий глаз». Для вулканцев это всего лишь ещё одна точка мелдинга.

– Люблю, – Джим произносит это еле слышно, практически дыханием, движением губ. Смотрит в глаза светло и прямо. Его эмоции, чувства будто на открытой ладони – Спок даже не считывает их, а чувствует отголосками своих: волны горячего солнечного света, ласково скользящие по рукам.

Пальцы правой руки всё ещё приятно покалывает. Спок спускает указательный палец к губам капитана, нажимает на нижнюю, смотрит внимательно, цепко.

Джим спрашивал, на что похожа чувствительность вулканских пальцев. Тогда Спок сравнил их с человеческими губами, приведя в доказательство процентное соотношение нервных окончаний там и там. После этого Джим полюбил вулканские поцелуи.

А Спок полюбил касаться пальцами его губ – мягких и тёплых. Иногда слегка шершавых, обкусанных, рождающих в пальцах искристое покалывание.

На запястье опускается рука Кирка, сжимает, тянет Спока к себе, а потом тепло капитана укутывает вулканца объятьем полностью. Кирк целует, прихватывая губами его губы, Кирк гладит спину большими пальцами, Кирк прижимает к горячему, волнующему себе. Его разум сейчас подобен алому солнцу вулканской пустыни, он будто пульсирует жаром в холодном пространстве космоса, приковывает взгляд, льёт по коже горячие лучи. Они отрицают холодный рассудок самим своим существованием, но как же притягательны.

И его пальцы – по сравнению с вулканскими нечувствительные, грубоватые, сплетаются с пальцами Спока, гладят их немного шершаво – похоже на неумелые поцелуи. Неумелые, но уверенные. В какой-то неуловимый момент Джим отталкивается от стены спиной, кладёт ладонь на поясницу вулканца и говорит негромко, прикасаясь губами к кончику уха:

– Могу я пригласить тебя на танец?