Космос Пушкина " России первая любовь…"

Как грудь болит о доле о твоей!

212

И ничего мне, Родина, не надо,

Лишь мудрость наших бедных сыновей!

Её зову, её влеку из бездны

Ушедших дней, порушенных церквей,

Из генной памяти, могучей и полезной,

О, Русь моя, печаль мою развей!

СВИРЕЛЬ:

Ты веришь, Пётр, что Русь расправит крылья,

Вздохнёт свободней, легче и сильней?

ЦАРЬ ПЁТР:

К тебе летит святая эскадрилья

Божественных и царственных огней.

О, Русь, они – твоё вооруженье,

Твои мортиры, танки, твой эскорт –

На восхожденье, не на униженье, –

Твоё преображение и спорт!

Преобрази огни в своей купели

Души высокой, царственной, святой.

Знак творчества сними с макушки ели –

Свою Свирель. И сердце в самом деле

Могучей засияет красотой.

Неси свой крест. Нет на Земле уюта.

И без страданий ты не проживёшь.

Остерегайся *ключника и плута,

Отринь грабёж, неверие и ложь!

Я против мрака множил наши силы,

Великий гнев и вездесущий нрав.

И, труд стезёю вечною избрав,

Граню кристалл твоей Души, Россия!

И РОССЫ ОТВЕЧАЮТ СВОЕМУ ЦАРЮ – ПЕТРУ:

Мы генной памяти потомки,

Гнезда Петрова сыновья,

России дружная семья

Земли невянущей и звонкой!

Российские колокола,

Звоните снова возрожденье!

Пусть знаменует восхожденье

Адмиралтейская Игла!

В мае 1995 года Россия салютовала своему любимому Императору в честь Его Дня

Рождения, маленькими стихами, славя Его мужество, величие и скромность.

И в этой поэтической строке, опять же, без труда угадывается Муза Пушкина.

ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЬ

Крупицы мужества и чести

213

В Душе российской заронив,

Мой Пётр, Ты, Мир преобразив,

Всегда со мной и с Миром вместе!

Ты с моряками в дальнем море

Сквозь бури пролагаешь путь.

Ты с нами в радости и в горе,

С волной и ветром вечно споря,

Стремишься в общем разговоре

К груди Отечества прильнуть!

ВЛАСТИТЕЛЬ СУДЕБ

Как мощен ум Его, как скуден хлеб,

Как скромен стол его и прост обычай.

И жест и шаг так быстр и непривычен!

О, Ты, властитель бури и судеб!

Ты, вырвавшись из времени оков,

Опередил и времена и страны,

Наш Питер-Царь величественно-странный,

Вобравший звон и мужество веков!

ВЕСЬ В РАБОТЕ

Ты не чуждался ни пера, ни шпаги.

Ты лотом мерил глубину морей

И наносил на чистый лист бумаги

Дорогу к творчеству, что пролагал борей.

Ты уходил в неведомые страны

И за собой собратьев уводил.

И Лейбницу величественно-странным

Казался средь расчисленных светил.

Ты весь в большой не стынущей работе,

В реформах, и в расчётах, и в борьбе,

В маневрах – и на суше и во Флоте.

И ритмы – лучший памятник Тебе!

ВЕНЕЦ ОТЕЧЕСТВА

Ты срифмовал себя с родной Природой,

С рекой и степью, с морем и горой,

С равниной и российским Небосводом,

Со словом ПОДВИГ, ВЕТЕР и ГЕРОЙ.

Ты срифмовал навек себя с Любовью,

С порывом, гневом, смехом и волной,

И с вечно русской и кипучей кровью,

И с северной печальной стороной.

Ты с гневом рифмовал себя жестоко

И портил лик гримасою его.

Ты изменялся во мгновенье ока

И ненавидел всех до одного,

Когда измену или вероломство,

Враньё иль жадность проявлял вассал.

Твой клич и ключ восприняло потомство,

214

Которому «Зерцало» написал.

Спасибо, Пётр! Великий наш Учитель,

Наш верховой, и штурман, и боец,

Наш лучший из короны представитель,

Венец Отечества и юности венец!

В ГАРМОНИИ С ЖИЗНЬЮ

Алмазным грифелем вписал Ты в лоно века

Дворцов созвучье, грусть кариатид.

И к радости простого Человека

Наполнил Сад сияньем аонид.

Ты на века построил светлый Питер.

Он – знак содружества Прибалтики с Москвой.

И Ты, Москвы могучий представитель,

За это отвечаешь головой.

Пусть надорвались временно те нити,

И холодом пахнуло над Невой,

Но никогда не рушится обитель

Минервы с огнестойкою совой.

И срок придёт, и засияет знамя

Величественной вольницы Петра.

Все страны и народы будут с нами

В едином лоне жить. ЭТ ЦЕТЕРА (И так далее!)

Но вот, при очередном путешествии по Петербургу появляется на авансцене Александр

Блок.

Он вспоминает Петербург своего детства и юности:

Здесь мило всё: моя застава,

Унылость, запахи, гудки,

И питерские моряки,

Их полудикие забавы,

И века рухнувшие нравы,

И сень стареющей дубравы,

И лёгкость Пушкинской строки.

И Поэт удивляется разительным переменам:

О, Невский, ты не мной воспет!

Теперь уж ты неузнаваем:

Ты погружён в рекламный бред,

Непостижим, недосягаем.

Здесь чужестранец властелин

Дворцов, витрин, сердец и судеб.

И мнится – Пётр Исполин

Сам чужестранцами гоним

И не понятен добрым людям!

Но полно, грусти места нет!

Пусть Сам Ключарь равновеликий

Петру Святому даст ответ:

На что тогда святые лики

215

Во храмах источают свет?!

И Пётр Великий отвечает Поэту

КЛЮЧАРЬ –ПЁТР ВЕЛИКИЙ:

Нет, не пропал запал державный

В сердцах. в движенье и в уме.

Мой Питер, первенец мой славный –

Мой дар стране и седине.

Мой дар воинственному краю,

И равного на Свете нет.

Ему доселе собираю

Душевных золото монет

И отправляю, прибавляя

В копилку давних добрых дел.

Столица давняя вторая –

Она мой храм и мой удел!

Слежу я Невских вод движенье,