Космос во мне

С неопределенной дикой яростью в глазах император все же кивает. Ведь он обязан своей дочери в том, что он сейчас тут якобы правит. И каким путем она шла тоже знает, озвучивать смысла не было. А я продолжаю:

— Девы не прекращают скапливаться у Радужной туманности. Она их будто магнитом притягивает. Тысячи Владык, о коих докладывают разведчики, многие из которых ценой своих жизней. Есть предположение, что они заряжаются энергией для нового рывка. И тогда империю уже будет не спасти.

— Но меня уверяли, что мы готовы отразить их натиск. Доклады, сценарии и прогнозы лучших экспертов империи дали мне спокойно дышать и уверенно видеть будущее. Что же это получается? Все ложь или чей — то сговор?!

— Я повторюсь, мой император. Несмотря на все меры и подготовку, мощностей и боевых частей на границе, где ожидаются Девы, недостаточно. А все потому, что Филисия забрала большую часть великой армады себе. У нее свое видение. Она считает, что не нужно сражаться в заведомо проигрышной партии. Женщины, они, знаете ли, мыслят по — другому.

— И сколько по — твоему у нас еще времени? — Неожиданно перевел тему старик.

В подобные моменты я понимал, кто действительно властвовал в империи. Бессилие императора казалось теперь таким явным. Что он может сказать дочери? Что он может предъявить той, что возвела его на трон дорогой, выложенной из трупов членов одной династии?

Ничего. Поэтому мы легко переходим от проблем глобальных к меркантильному.

— А знаешь! — Восклицает император. — Все же у меня сегодня праздник. А ты видел, как гуляет столица, какие устроили парады в мою честь. Двойникам моим на радость. Давно я от публичных мероприятий устал.

— За вас! — Восклицаю я, вознося бокал. — Долгих и счастливых вам лет жизни, пусть еще лет сто Девы сидят на своей Туманности, а потом сгинут восвояси.

— Хорошо сказано, — кивает старик и пьет.

Вскоре его развозит так, что можно уже болтать свободно о чем угодно. Меня его рыцари в черной форме нисколько не смущают. Пусть они и стоят с бдительными мордами и думают о том, что выслуживаясь, получат в конце концов блага и должности. И лишь я могу им намекнуть, что мебель меняют, как только она надоедает.

— О! — Оживляется император, стоило к столу подойти полуголым рабыням, приносящим еду. — Видишь их?

— Хорошие рабыни, — пожимаю плечами, вылавливая податливый взгляд одной. Сколько их было уже в моей постели, не счесть… Но хочется и хочется всегда чего — нибудь нового.

— Ты смотришь на образ, — смеется старый пьяный осел. — А я говорю о содержании. Видишь, какие они красивые? Их удел красить собой праздник и радовать глаз. Удел других работать головой, третьих — руками. Только истинный правитель знает, как лучше распоряжаться своими подданными, дабы получать максимум. Именно максимум. Запоминай, сын мой, скоро ты займешь мой трон и столкнешься со всем этим. Но мои наставления помогут тебе, будь уверен и внимай все.

— Моей благодарности нет границ, мой император…

— О! — Вновь просыпается старик. — Ты знаешь, что подарил мне племянник?

— Откуда мне знать, ваше императорское…

— Дорис! — Подзывает одного из рыцарей старик. — Подарок принца Августа.

— Понял, ваше величество! Будет исполнено, ваше величество!

Перед нами возникает сцена. Нано — технологии, мать их… творят чудеса. Все наплывает и надвигается, создавая атмосферу театра, где лишь два зрителя: император и я.

— Ты будешь поражен, — готовит меня к выступлению император, злорадно посмеиваясь. — Такого ты не узришь и не услышишь нигде. Вот она власть и выражение таланта правителя.

Пока старик расхваливал себя в пьяном угаре, я наблюдал за сценой. На которую вскоре вышли двое. Мужчина с седой бородой напоминал простого крестьянина и даже серебристый камзол никак не придавал его морде блеска и шарма. Просто забитый простолюдин, ошарашенный от внимания властителя галактики. А вот женщина была хороша. В вечернем облегающем платье она выглядела утонченно, пусть и морщины на лице выдавали в ней уже женщину за сорок без вмешательства каких — либо технологий красоты. Глаза ее блестели, румяные, сильные щеки натягивали на себя профессиональную улыбку, она смотрела поверх наших голов, сделав руки по швам и сжав ладони в кулачки.

В руках мужчины возник инструмент похожий на скрипку. Он тут же взял его на изготовку и сделался печальным, подняв прямые седоватые брови. А у женщины со все еще натянутой щеки скатилась слеза. Она выдохнула и начала петь до того, как заиграла музыка.

Звуки вырвались из ее рта, их подхватила музыка. Через пару мгновений они проникли в мою душу и растворились восторгом и благоговением, отразились эхом тепла и горечи. Пение было таким сладким, что я позабыл обо всем, я прекратил дышать. Слушал и слушал… наслаждаясь мгновениями жизни во время магии звуков, прекрасней которых не мог вообразить ничто другое.

Вскоре с моих глаз полились слезы, будто сами собой. И я вспомнил…