Коснись зари

— А о свадебном платье не беспокойтесь — я мог бы договориться с сестрой Марты, чтобы она помогла вам сшить его. И вообще не стесняйтесь! Как моя жена, вы будете иметь роскошный гардероб, карманные деньги и все такое прочее.

— А как же счастье и любовь, Гордон? — не удержалась она. — Для меня эти вещи гораздо более важны, чем карманные деньги или свадебное платье.

— Со временем у вас будет и это тоже, — самодовольно улыбаясь, заверил он.

Медленно двигаясь по песчаному берегу, они наконец достигли речной развилки.

Остановившись, Хеллер нагнулась, чтобы поднять солнечный речной камушек.

— Нельзя заставить полюбить, Гордон, разве вы не понимаете этого? Вы не можете купить чувство. Любовь — сокровище, которое дается бесплатно.

Он отобрал у нее камушек и бросил его в реку.

— Запомните, вы научитесь любить меня и тогда обретете свое счастье. — Мейджер схватил ее за руки. — Я ненавидел большинство женщин, которых знал, но вы другая: я пробовал ненавидеть и вас, но не смог. В вас есть что-то особенное, вы не похожи на других женщин.

— Но какое это все имеет отношение к любви?

— Я хочу, чтобы вы прекратили ненавидеть меня, чтобы вы простили и забыли. Я был не прав, отняв у вас девственность, испугал вас и теперь хочу все исправить. Я хочу любить вас… но для этого вы должны полюбить меня.

— Боюсь, вы требуете слишком много, Гордон. — Хеллер невольно вздохнула. — Моя мать однажды сказала мне: «Ни время, ни прощение не сотрут то, что записано в сердце женщины».

— Я все же надеюсь, что это неправда. — Мейджер повернулся и зашагал обратно к дому. — Вы, кажется, забыли, в свадебной клятве есть слова: «пока смерть не разлучит нас». Это очень долго, Хеллер. Очень долго.

Вернувшись в дом, Хеллер сразу же прошла к Абигайль, чтобы рассказать о разговоре с Мейджером.

— Он влюблен в меня, тетушка, не думаю, что это входило в его планы, но это так.

— Перестань! — Абигайль с негодованием посмотрела на племянницу. — Как он может говорить о любви после того, что сделал! Этот человек безумец; такие, как он, не умеют думать и поступать рационально, ты должна быть очень осторожна и не злить его, но, разумеется, пока мы не найдем путь спасения.

— Тетушка, я знаю, как мы можем спастись, верьте мне. Надо только потерпеть еще немного, пока я не обдумаю детали. — Хеллер взяла вышивку, которую она начала от отчаяния и чтобы убить время, и, наблюдая за тем, как бедная старая тетушка отважно пытается скрыть свой страх, очень сожалела, что не может сообщить ей о планах Хоакина.

— Ты можешь скакать на лошади, тетушка? — внезапно вырвалось у нее.

— На лошади? Конечно, могу, я выросла на ферме. Правда, это было довольно давно, но думаю, я справлюсь.

Хеллер только сейчас поняла, что она совсем не знает свою тетю. Представив столь почтенную даму скачущей на лошади, в развевающихся одеждах, она невольно улыбнулась.

Теперь, когда дата свадьбы стала ей известна, Хеллер хотелось побыстрее повидаться с Хоакином. Хотя он не сказал определенно, когда устроит их побег, скорее всего это должно было произойти в день свадьбы, когда большинство охранников соберутся в одном месте. К тому же, в последний момент лишив Мейджера всех его надежд, связанных с этой свадьбой, Хоакин отомстит вдвойне.

Полночи Хеллер ворочалась в постели, мучимая множеством вопросов. Достаточно ли людей у ее спасителя, чтобы окружить дом? Будет ли стрельба? А может, он придет накануне ночью и увезет ее и Абигайль? Хеллер сгорала от нетерпения, ожидая встречи с ним.

Но прошла неделя, а Хоакин все не появлялся. Четвертый фургон с золотом беспрепятственно покинул долину, и охрана благополучно вернулась обратно. После этого Мейд-жер направил два пустых фургона в Энджелз-Кэмп для закупки необходимых запасов, а также передал записку местному священнику, приглашая его исполнить церемонию. Кроме того, он послал людей, чтобы те от имени Абигайль телеграфировали Александру Райсу о времени, когда она сядет в поезд, идущий в Бостон.

В сумерках Хеллер вышла в зал, надеясь отыскать книгу, которую оставила там накануне вечером. Заметив стоявших неподалеку охранников, она подобрала юбки и, тихо подойдя к открытому окну, встала спиной к стене. Охранники как раз говорили о Хоакине: один из них радовался, что нападений больше не было и все, казалось, стало как прежде, другой считал, что «бандиты» попросту устали от этой игры и ушли.

— В конце концов, — сказал он, — золото Эльдорадо — слишком маленькое зерно по сравнению с тем, что они могут получить в других местах.

В отчаянии Хеллер вернулась в свою комнату. Лучше бы ей этого разговора не слышать. Если то, что они говорили, правда, то им с Абигайль уже никогда не покинуть Эльдорадо. Да нет же, нет, убеждала она себя, Хоакин ни за что не бросит двух беспомощных женщин, и уж тем более не откажется от мести, которую вынашивал многие годы. Ах, как ей хотелось в это верить!

И все-таки с каждым прошедшим днем надежды Хеллер становились все более призрачными. Мурьета по-прежнему не появлялся, нападения на фургоны не возобновлялись. Казалось, он исчез навсегда.