Кость со стола

Когда прилетел и сел, вздымая клубы песка и пыли, которые тут же осели назад, на свежеобнаруженные кости, модуль, Джон уже успел действительно полежать. Правда, не больше пяти минут. Пилот и штурман задержались потому, что посадочный модуль – не настоящий челнок. И маневрировать может только в безвоздушном пространстве: то есть, за пределами атмосферы. Куда его и пришлось отправить.

Началась рутина: кости и черепа, выбираемые по указаниям доктора Максимилиана, пришлось загружать в нутро трюма, да ещё закреплять, чтобы «не рассыпались при манёврах!» Ушло на эту возню часа три. И только после того, как майор пресёк расхищение могильника, заявив, что для этого у биологов будет время, когда планету признают безопасной, доктор Ваншайс успокоился. И милостиво разрешил Джону идти дальше.

Чтоб добраться к подножию давешнего утёса-скалы понадобилось больше часа: утёс оказался настолько высок, что Джон неверно оценил расстояние до него, и даже сдуру не поверил показаниям полевого дальномера: три мили с хвостиком.

Поэтому когда он нашёл в скале пещеру, скрытую до этого как бы навесом из странно выветрившихся нависающих сверху пород, возникла небольшая дискуссия среди начальства: учёные хотели, чтоб «подкрепившийся» дрон немедленно направился внутрь, майор же, учитывая сложность проблемы, настаивал, что оператор должен полноценно отдохнуть.

Кончилось тем, что Джону приказали «погрузить» дрона на борт, уложить в кресло-кокон, и оставить так до следующей смены. Задраить люки модуля, разумеется, приказать тоже не забыли. Джон успокоился только когда в тело дрона воткнулись иглы с питательным раствором и прочими полезными вещами, и с чистой совестью отключился.

Пока от него отдирали датчики с проводами, Джон понял, что действительно – устал. И поесть бы не помешало: дискомфорт от того, что тело дрона получило пищу, но сигналы посылаемые в мозг изголодавшимся желудком, говорят совсем о другом, стал реально ощутимым. Но вначале – положенный рапорт.

Рапорт прошёл быстро и гладко: не успел Джон войдя, взять под козырёк и открыть рот, майор Гонсалвиш перебил его:

– Капрал! Отдаю должное вашей выдержке и энтузиазму: всё-таки вы честно отработали почти восемь часов вместо нормативных шести. Отправляйтесь ужинать и спать.

Джон снова откозырял, и поспешил так и сделать.

На ужин оказались борщ и бифштексы: как раз то, чего Джону хотелось. Расправился с пищей он быстро. Компот уже смаковал: уж в этом-то напитке старший кок Кэндел Вильямс толк знает! И никаких эрзацев тут не допускает: витамины и микроминералы в насыщенной неповторимым вкусом тёмной жидкости – только из натуральных сухофруктов! Как и поистине обалденный аромат.

В их отсеке казармы оказалось непривычно пусто и тихо: весь состав отделения будет отбывать положенные после отмеченного вполне традиционной дракой «проставления» (Ха-ха!) трое суток гаупвахты. Да и после этого ещё пять внеочередных нарядов на камбузе или в трюмах, не позволят коллегам сильно расслабляться.

Завалившись на койку, Джон подумал, что давненько, оказывается, здесь не был. Да и у Карины Хорн, своей почти штатной проститутки, не «отмечался» уже с неделю. Впрочем, последние-то три-четыре дня ему было точно не до «снятия стресса» рекомендованным врачами-психологами способом.

А ещё он поймал себя на том, что даже образ аккуратно, с нарочитой медлительностью снимаемых со стройных ножек чулочков, который он сейчас сознательно вызвал в памяти, не вызывает стремления немедленно пойти туда, где можно все появившиеся по этому поводу желания претворить, так сказать, в конкретные действия.

Потому что…

Ну не появлялось таких желаний!

Странно.

Обычно раньше ему нужна была «разрядка» каждые пять-шесть дней.

Перевозбудился, что ли?

Или ещё не совсем восстановился после «смерти»?

Подумав ещё о том, насколько непредсказуемо человеческое сознание и уж тем более – подсознание, Джон закинул руки за голову. Поморгал в чуть заметный в полумраке от контрольного плафона потолок.

Не-ет, что-то определённо не так с этой планетой. Подумает-ка он ещё и ещё раз – пусть подсознание и талдычит, что толку от пережёвывания одних и тех же мыслей толку нет. Здесь, в казарме в любом случае сейчас идеальные условия. Вдруг всплывёт что-то такое, что раньше проходило незамеченным? Или замеченным, но – неверно оцененным.

Вот кстати: приказание майора прервать Миссию связано, как пить дать, не с тем, что он «переработал», а скорее всего с тем, что ответственный за Первичную разведку офицер хочет убедиться, что новых ядов или токсинов не имеется. Как и неизвестных опасностей. Сам-то Джон опасностей не боялся – ну, почти. Ведь первое, что вбивают операторам при обучении, так это осознание того, что они и дрон – разные создания, что бы там ни утверждали все обманываемые самыми совершенными симуляторами, чувства и разум! Так что, по-идее, смерть дрона не должна вызывать в нём ни чувства вины, ни печали, ни жалости.