Кость Войны

Туннель скоро закончился небольшой площадкой, с которой вела вертикально вверх винтовая каменная лестница. Берт начал подъём, держа шипящий факел над головой; он шёл долго, боясь опустить голову вниз, боясь увидеть головокружительной глубины колодец под собой.

Лестница оборвалась неожиданно. Последняя ступенька упиралась в стену. Берт круговыми движениями повёл факел вдоль стены, внимательно следя за трепетом пламени. Там, где пламя пахнуло ему в лицо, он сделал пометку золой и, поднявшись на цыпочки, приложил ухо к холодному камню.

Ловец ожидал услышать тоненький писк сквозняка из совсем незаметной щели, но внезапно услышал — вернее, почувствовал — нечто совершенно другое.

Голоса…

Нет, не голоса, всего лишь призрачное эхо голосов, доносящихся не из-за стены, а из толщи камня. Жалобные причитания, плач, безумный хохот и неясная скороговорка, отрывистые и резкие, как удар мечом, приказы на незнакомом языке, хрип умирающего, вой смертельно раненного — всё это переплеталось друг с другом в чудовищную, сводящую с ума какофонию. Словно тысячи душ были замурованы в дворцовых стенах, тысячи теней, крепко сцепленных между собой кровавыми путами, бились в чёрной темнице без надежды на освобождение.

Неясные образы огненными пузырями вздувались в голове Берта. Пламя… Пламя, пожирающее человеческие жилища… Обугленные трупы, по которым, оскальзываясь, топочут деревянные солдатские сандалии… Кровь… Струи крови, бегущие по горам человеческих тел… Струи стекаются в ручьи… Ручьи превращаются в реки… Пламя… Пылающие реки крови…

Ловец, задыхаясь, отпрянул от стены, едва не рухнув вниз, в тёмный колодец пролёта винтовой лестницы. Боль в левом запястье, в забытьи прижжённом факелом, он почувствовал не сразу. Но что была эта боль по сравнению со страданиями тех, кто нашёл себе вечный приют в этих проклятых камнях?!

Берт вдруг ясно осознал: дворец Аниса населён. Дворец Аниса, где затаилась Кость Войны, стонет от гнёта пленённых душ. Этот проклятый череп видел слишком много пролитой крови, слишком много душ, оторвавшихся от своих тел… Больше, чем смогло принять Небо или Преисподняя. А Кость Войны впитала всё.

Он вытер пот с лица. Посмотрел на испачканную мокрой золой руку и тряхнул головой. Надо двигаться дальше. Надо, чёрт возьми, идти дальше.

Стараясь свести прикосновения со стеной к минимуму, Берт наскоро обшарил ладонью камни в том месте, где воздух качнул пламя, нащупал крохотный обломок железного рычага, находящегося в поднятом положении, и, молясь, чтобы ржавая железяка выдержала давление, несильно пристукнул по ней кулаком.

Ему повезло. Почти мгновенно скрежещущий звук ударил в уши, и кусок стены стал медленно поворачиваться, грозя столкнуть Ловца со ступеньки вниз. Запах тлена коснулся лица, и, когда проём расширился достаточно, Берт скользнул в него.

Жёлтое факельное пламя осветило просторную комнату без окон. На мгновение Берт остановился, забыв о гнетущем страхе: мебель из морёного дерева смотрелась так, будто комната обитаема, а хозяин, недавно вышедший, вот-вот вернётся. Отражённые языки пламени заплясали на гладко отполированной древесине стола, кресла с высокими спинками поблёскивали тусклой позолотой, огромная кровать, занимавшая всю противоположную стену, была затянута серой и грубой тканью, такая же ткань покрывала снизу доверху три других стены, серые лоскуты свисали с потолка, обвивая массивный медный подсвечник на ржавой цепи.

Громко заскрежетала, закрываясь, потайная каменная дверь за спиной, и тут же шелестящая волна побежала по стенам. Вздрогнув от неожиданности, Берт шатнулся в сторону. Факел коснулся стены, пламя лизнуло складки ткани и с треском рванулось к потолку. Все четыре стены и потолок занялись почти одновременно: с неестественной скоростью ярко вспыхнувший огонь пожрал покровы, обнажив нечто чёрное, и оно лоснилось и шевелилось. «Паутина! — понял Берт. — Никакая не ткань — паутина!»

Не успел осесть дым от сгоревшей паутины, как тысячи пауков, потревоженных огнём, шелестя друг по другу бесчисленными ножками, засновали по стенам и потолку… Иллюзия вневременного покоя исчезла бесследно. Чёрные волны мерзких насекомых хлынули вниз, на пол — казалось, вся комната пришла в движение; Берт словно попал внутрь куба, со страшной скоростью катящегося с высокой горы. Стол, захлёстнутый шелестящей волной, накренился и — не сломался, а рассыпался прахом. Беззвучно рухнула, превратившись в плотное облако пыли, большая кровать. Кресла закружились в чёрном вихре, стали горстками пыли…

Шуршащий поток, огибая освещённый факелом кусок пола, хлынул в широкую щель под дверью — и через миг комната стала голой и безмолвной.

Берт перевёл дыхание. Через силу усмехнулся и направился к двери, под которой исчезли паучьи полчища. На середине комнаты он вдруг остановился.

Ледяные пальцы тронули затылок. Это не было обычным проявлением чувства опасности; Ловец почувствовал на себе чей-то взгляд, и ощущение было сильным до болезненности.

Вытянув меч из ножен, Берт медленно обернулся.

И оторопел.