Костер на снегу (СИ)

Против здоровой суки у меня не было бы и тысячной доли шанса, да и раненная, она прокусила толстую замшу варра как рисовую бумагу, но сегодня мне везло. В первый раз, когда короткий, остро заточенный нож пробил уязвимый живот, во второй, когда трое из семи щенов пережили встречу со сталью, в третий, когда Сэлл взял двух кобелей к себе.

— Самка сдохнет без матери, Эва, — с сожалением качал головой старик. Он разводил здесь, на Осте ксоло-псов[10], дальних потомков арай и свежая кровь его стае определенно не помешала бы. — Что ты хочешь за них?

Ксоло были новой, модной игрушкой высших. Странная причуда природы и игра в селекцию привела к интересному результату — сознание псов полностью сливалось с версус-одаренными. Умнейшие звери становились охранниками и друзьями, высшие же получали возможность видеть происходящее глазами ксоло. Хозяина выбирали сами животные, привязать пса против его воли было невозможно, и, хотя прецеденты были, закончились эти попытки весьма плачевно.

Слияние ксоло и версус-одаренного было даром небес — совершенное оружие и яростная мощь заключенная в теле человека и зверя. Такие пары чаще всего были приближены к Императору, потому как и у Вседержителя, и у его наследника были ксоло, и все желали попасть в этот маленький закрытый (только для членов, кстати, во всех смыслах этого слова, женское сознание в симбиоз с ксоло не вступало) кинологический клуб.

— Молоко для неё. — Кивнула я на скулящую самку. — А если повезет, то потом и корм.

— Не повезет. — Но молока дал.

Кхаан не сказал мне ни слова, многозначительно хмыкнув, но за проведенное с ним время я уже научилась различать даже самые бледные оттенки его намерений, и это «хм» было одобрительным.

Как бы сильно я не желала выходить щенка, носиться с ней как курица с яйцом не стала, загрузив перегонный куб концентратом ягеля, сосредоточилась на процессе. Огнеопасное содержимое грозило взорваться каждый раз, как я забывала сменить фильтры, поэтому ближайшие пару часов всё моё внимание было сосредоточенно на капающем в узкую колбу бледно-розовом растворе.

Скулящая Лея, (я решила назвать её в честь сорта лишайника, благодаря которому состоялась наша встреча), наконец-то затихла, смердящая эссенция перестала течь раздражая помимо зловония бесконечным кап-кап-кап, и мне удалось вздремнуть пару часов перед новым, трудным днем. Поднявшись за несколько минут до привычного писка будильника, я погладила щенка по торчащему щеткой жёсткому хохолку и покормила подогретым молоком.

Чёрный сухой нос ткнулся мне в ладонь, напрашиваясь на новую ласку, подслеповатые глаза непривычного для арайи цвета расплавленного золота, на удивление цепко для такого возраста, наблюдали за каждым моим движением, откликаясь.

— Я постараюсь зайти в обед, — прошептала я поскуливающей Лее и вышла из комнаты, захватив готовый концентрат. Выпаривать кристаллы будут уже лекари, а мне предстоит новая ступень сай.

Весь прошлый год я училась только защищаться, а моя спесивая самонадеянность, в которую Кхаан макал меня каждый раз по самую макушку, слишком дорого мне обошлась. Бесчисленные синяки и ссадины, разбитое лицо и сломанная ключица, сотни часов, проведенных в серных купальнях ничто по сравнению с осознанием собственной беспомощности против версус-одаренных.

С одной рукой, культей или протезом, без разницы, трейнер делал меня по всем пунктам. Одинаково безжалостно ко мне или к себе сражался Кхаан, дабы я могла постичь непростую науку ближнего боя.

Безусловно, Нормус не был обычным версус, к нему в принципе не подходило это определение. Этот высший, когда-то приближенный Императора, был одним из избранного меньшинства и мог поспорить силой дара даже с правителем, два десятилетия он преподавал в Академии, его всячески возвышали, восхваляя как оплот и надежду для юного поколения, а потом что-то случилось…

И сейчас, спустя год, я сильно сомневалась, что он виновен в тех преступлениях, громкие подробности которых обсуждали даже в самом дальнем углу Империи. Не похож он был на маньяка, разом угробившего сотню юнлингов в угоду чему-либо. Хоть отчизны. Хоть познания. Хоть Императора. Хоть собственного эго. Здесь было что-то другое, да вот только надо быть камикадзе, чтобы спрашивать у Кхаана, что именно.

Без зазрения совести он проникал в мою голову, копошась там как старуха-старьевщица, сколько бы я ни билась, мою защиту он ломал на раз.

— Ты слишком стараешься, Эва.

— Да, трейнер, — пыхтела я, силясь выбросить его из своей головы.

— Ты думаешь мне нравятся твои мысли? Считаешь я получаю массу удовольствия читая зависть и беспомощность, пробуя на вкус эгоизм и жестокосердие?

— Нет, трейнер.

В тысячный раз я карабкалась по стене, осторожничая перед переходом к потолку, самое опасное место, пальцам не за что зацепиться, всего пара зазоров…

— Хаааш, — удар о спину вышиб воздух из легких. Я уже умела группироваться, но упасть плашмя с пятиметровой высоты скалодрома это не то же самое, что быть отброшенной ударом.

— Не сквернословь.