Костер на снегу

Я решительно отвергла предложение ширнуться обезболивающим еще раз, в покое лодыжка болела не так сильно, а сыворотку стоит экономить, не известно сколько мне еще бегать хромоножкой.

А потом Теомир сделал то, что заставило меня сначала напрячься, а затем в голос рассмеяться — словно дикий зверь он по кругу обошёл место нашей стоянки, помечая его своей мочой. На мои вопросы и урино-шуточки он реагировал спокойно, приводя как довод, главы из учебника по краткому курсу выживания. Как минимум, это сдержит некрупного хищника.

— Я так же делал вчера, — улыбнулся мне Тео, — но нас было больше…

Первым дежурил Тео, он разбудил меня около трех, зажав прохладной ладонью рот. Я дернулась, пытаясь освободиться, но увидела его лицо вблизи и замерла. Глаза цвета горячего шоколада в темноте отливали лиловым, я уже видела подобную люминесценцию однажды — тогда Теомир был в ярости, но сейчас…это был страх.

Я осторожно повернулась в ту сторону, куда стараясь не делать лишних движений смотрел дакс — ровно по границе, принюхиваясь и недовольно фыркая, переступая с ноги на ногу стоял огромный гривастый зверь. Лохмы свалялись в длинные сосульки, от того он походил на взбесившуюся корабельную швабру, устрашающего размера клыки могли бы дать фору арайи, когти, словно лезвия торчали из пушистых, с виду безобидных лап. Весь его вид выражал борьбу желания и сомнения.

В холке зверь был мне по плечо, тонкий хвост с шипастой кисточкой лихорадочно лупил по вздымающимся мускулистым бокам. Из его пасти вырывалось смрадное дыхание, как будто он от души вкусил того разлагающегося на дне оврага мясца.

Меня замутило.

Я задержала дыхание и следуя указаниям верса вытащила сай. Чудище вновь понюхало ароматную дорожку, фыркнуло и словно издеваясь, судорожно закопало лапой. Граница покрылась прелой листвой и клоками вырванного мха.

Монстр вперился в нас алыми углями глаз плотоядно облизываясь, а когда рядом вдруг хрипло завыли, он присоединился к сонму леденящих душу голосов, словно приглашая приятелей на пир, бросился в атаку.

* * *

Хриплый вой, пробирающий до самых печенок, резко оборвался, и огромная тварь прыгнула, пытаясь сбить с ног того противника, которого признала наиболее опасным — Тео.

Верс отпрянул назад, приседая, и выставив тонкое лезвие пропорол монстру брюхо, располосовав того от горла до пупка. Тяжелая туша плюхнулась на залитый вонючей жижей мох и конвульсивно подрыгивая лапами замерла.

Я резко поднялась. Нога мелко пульсировала болью и подворачивалась, не желая подчиняться сигналам мозга. Я неловко подволакивала её, и всё же встала спиной к спине, прикрывая Тео с тыла, вскинула руки с сай и приготовилась.

В кромешной тьме было видно лишь подсвеченный луной массивный силуэт и пару мерцающих алым глаз, горловой рык чудовища заставил встать дыбом тонкие волоски на всем теле, рождая иррациональную панику. Туша двигалась странно, будто рывками, а когда припадала на передние лапы, казалось её отдергивают назад за строгий ошейник.

Из вздернутой к луне пасти раздался еще один короткий вой и тварь бросилась в атаку. Дальше была куча-мала, всё мелькало и кружилось, лязгало и клацало. Беззащитное пузо тварь берегла, а кожистые пластины, мелкой и прочной чешуёй покрывающие гибкое тело защищали лучше доспехов, не лишали маневренности и в то же время служили прекрасной броней.

Я чувствовала спиной твердую спину Тео, но не смела оглянуться, лишь успевая отражать атаку, избегая лязгающих челюстей и когтей. Предельно сосредоточенная, я наносила один удар за другим, раня тварь, но ярость и скорость её не снижались. Отпрянув от очередной попытки захвата, я наступила на слабую ногу, та подломилась, выворачиваясь…из глаз брызнули слезы, и я с криком упала, успев воткнуть одну из железок в горло недольву.

Последнее, что я запомнила, это адскую боль в и без того пострадавшей ноге от сжимающихся в предсмертной агонии челюстей и потеряла сознание.

Глава 28

Худший из недугов — быть привязанным к своим недугам.

Ногу будто жарили на медленном огне.

Это, пожалуй, единственное, что я ощущала очень чётко.

Чёрная, непроглядная тьма перемежалась кровавыми вспышками и жуткой болью. Я слышала незнакомые голоса, глотала горькую слюну и металась в агонии. Мышцы ломило и тянуло, будто меня выкручивало на дыбе, в кошмарах клыкастые чудовища жрали мои внутренности, а сестра и отец, смеясь, наблюдали.

Смрадный запах разложения и тлена преследовал меня, я кажется пыталась встать, но, когда мне на голову опустилась прохладная, влажная тряпица — выдохнула и вновь провалилась в кошмары.

Ледяная влага по капле полилась в иссушенное горло, смачивая потрескавшиеся губы и распухший язык, я пыталась задавать вопросы…без толку. Я лишь просипела что-то невразумительное и, услышав «тихо-тихо-спи», вновь потеряла сознание.

Не знаю, как долго я ходила по тонкой грани между сном и явью, но реальность была столь неправдоподобной и бредовой, что в беспамятство верилось больше и сильнее.