Костер на снегу

Сначала я думала он обращается к ученику, сложно было что-то понять, изображая ледяную скульптуру, но потом поняла, пятикурсник ничем не отличался от своих остолбеневших соратников. Он застыл еще на входе, неловко занеся ногу для очередного шага и протянув руку для приветствия.

Красуясь, менталист обходил одного за другим, восседающих за столом, застывших и беспомощных. Он глумился, пробуя тушенную морковь и дегустируя вино, шепча на ушко и хохоча, заглядывая в декольте и трепля за щечки…Резкие, ломанные движения и бегающий взгляд сумасшедшего…

— И ты здесь? — хохотнул он. — С этим? — Его лицо брезгливо скривилось. Я была ни жива, ни мертва. И стараясь не дышать — замерла. — Слабачка. Такая же как все. У меня были на тебя такие планы…такие планы… — Он так близко наклонился ко мне, что от его дыхания, приправленного вином, трепетали короткие, обрамляющие шею, локоны. — Пустышка. Как и твоя сестра. Бездарная…

Индари — вдруг мелькнуло в памяти имя.

Индари Касси.

А затем он закричал, дергая скатерть, роняя приборы и тарелки, бокалы и блюда на пол…

— Где, где Даггертона Рииииииииииииииииииииим? — визжал он. — Где наследничеееееек?

Неужели он реально рассчитывает на то, что ему ответят?

Он встал напротив и чуть левее, в его дрожащих, музыкальных пальцах появился тонкий стилет, Касси стал тыкать им в сидящих, бурча что-то вроде:

— Раз, два, три, четыре,

Сосчитаем дырки в сыре,

Если в сыре много дыр,

Значит вкусным будет сыр…

С этими бредовыми словами, он воткнул тонкое как игла лезвие стилета в шею рядом сидящего и с наслаждением вспорол тому горло, с горящими глазами наблюдая, как почти чёрная, венозная кровь, толчками выплескивается на смятую, усыпанную осколками скатерть.

* * *

Я действовала на чистом инстинкте.

Пол стука сердца и в моих пальцах узкая стальная рыбка, ранее предусмотрительно втиснутая в удобные ножны. Даже здесь, в относительной безопасности, я не изменила себе и это спасло жизнь мне. Спасло жизни всем нам.

Почти не прицеливаясь, я молниеносным движением сгибаю запястье к предплечью и точно бросаю. Нож проворачивается в воздухе и длинное, тонкое лезвие вонзается чуть ниже кадыка, во впадину, повреждая блуждающий нерв.

Такое ранение обычно вызывает моментальную остановку сердца, но Индари цепляется за жизнь, ощупывая плоскую, идеально сбалансированную рукоять и вскидывается на меня, удивленно, неверяще. Он хрипит и с чавкающим звуком вытаскивает рыбку из кровоточащей плоти, я загоняю одну за другой еще две, в руку и сонную артерию.

Тео таки доносит вилку с мясом до рта, а до хруста накрахмаленная салфетка вытирает соус с губ…

Я убила человека.

Впервые.

И пусть он был сумасшедшим мясником, а меня учили не испытывать сомнений или сожалений, осознание произошедшего накрыло меня плотным, удушливым покрывалом. Легкие сжало в тиски, пред глазами замельтешили белые мухи, и я задышала, как загнанная лошадь, захлебываясь пропахшим кровью воздухом.

Поразительная тишина сменяется какофонией, бьющей по ушам, кто-то кричит, кто-то падает в обморок, но мужчины, все до одного, молниеносно достают искусно припрятанное оружие и замирают в напряженных позах, пристально вглядываясь друг в друга.

Глаза Тео впиваются в меня, и не найдя видимых повреждений он тихо спрашивает:

— Конфетка, ты в порядке? — на последнем слове его голос срывается, выдавая волнение. Я пугаю его своей неподвижностью и стеклянным взглядом, но ничего не могу с собой поделать, сбросить оковы неестественного оцепенения сейчас мне не под силу.

— Это Индарѝ. — Сиплю я. — Это Индари Касси. Он и причина, и следствие. Это он убил Рошара. Это он тот менталист, которого мы искали.

Дальше меня засыпают вопросами, требуют деталей и подробностей. Не верят и переспрашивают, кричат и шепчут, ругают и утешают, обнимают и целуют.

Много позднее.

Нет, не так.

Много-много позднее я прихожу в себя. Истерика, словно весенняя гроза, прошла мимо, и, хотя сгустившиеся чёрные тучи закрыли безоблачное небо, они так и не прорезались неистовыми стрелами дождя. Мне кажется, что мне приснился сон, страшный и реалистичный, но нет, всё, что случилось правда, но я готова к последствиям.

Всё оказалось и просто, и сложно…

Как мы и предполагали трейнер Касси был одним из потомков неразборчивого Императора. Его матерью была одна из пойс, но отчего-то Индаре больше прочих зациклился на упущенном величии. Быть может свою роль сыграло несчастливое детство, а может близкородственные связи его предков, сейчас это было не важно.

Избежать гражданской войны и потерь, к сожалению, не удалось, восставшие правительства нескольких планет воспользовались образовавшейся суматохой и в одностороннем порядке вывели из состава Империи свои колонии. Три из четырех вернулись сразу после того, как Император взошёл на престол.

Император Даггертон Кассиус Рим.