Кости

– Нет, – рассердился Саныч. – Комсомольцы здесь ни при чём. Добровольческая армия – это белая армия. Точнее, часть белой армии, входившая в состав Вооружённых сил Юга России под командованием Деникина.

– А, ну за Деникина я знаю…

Синицкий, разочарованный отсутствием информации о кладе, уже начинал откровенно скучать.

– Деникин здесь ни при чём, – горячился Саныч. – Добровольческой армией руководил Май-Маевский. Как раз его бойцы и устроили в Черталяках погром евреев. Ну, разумеется, тех, кто не ушёл.

– В Израиль?

– В какой Израиль? – совсем опешил Саныч. – Ты что, смеёшься? Израиля тогда ещё не было?

– Ты гонишь, – встрепенулся Синицкий. – У них же там…

– Замолчи и слушай меня, – потерял терпение Саныч. – Еврейский погром пытался остановить православный батюшка отец Николай. Погромщики его тоже убили.

– Ну, – поддакивал Синицкий, уже потеряв всякий интерес.

– Так вот, там погибло больше сотни человек. Но что интересно, только батюшку убили из огнестрельного оружия! Всех остальных порубали и порезали холодным оружием. Ты представляешь?!

Синицкий не ответил. На мгновение его вдруг переклинило. Много раз он видел нечто подобное в фильмах, и эти сцены уже не производили на него особого впечатления. Но сейчас он вдруг действительно представил, как будто вот здесь, сейчас буднично, по-деловому рубят шашками и закалывают штыками живых людей. Судорога свела его челюсти, и Синицкий молчал.

– Главначем тогда был Май-Маевский, – продолжал свой рассказ Саныч. – Он устроил расследование. Зачинщиков погрома нашли и большинство их потом расстреляли. Еврейских погромов тогда было много, но никогда до таких суровых мер дело не доходило. Это притом, что красных Май-Маевский вешал без суда и следствия. А на этот раз зачинщиков расстреляли. Но я так думаю, это не из-за евреев. Это из-за того, что они убили православного батюшку. Но тем не менее Май-Маевского прозвали «жидовским батькой». Ну, разумеется, золото, которое они награбили, конфисковали…

– Золото? – вдруг встрепенулся Синицкий. – Какое золото?

– Ну, всё то золото, которое они награбили.

– А что… эти добровольцы… они золото грабили?

– А что же ещё, – удивился Саныч. – Не сало же!

– А Шлимана среди них не было?

– Среди кого? – растерялся Саныч.

– Ну, среди евреев, конечно.

– Какого Шлимана?

– Золотоискателя, конечно.

– Это что, того, который нашёл золото Микен?

– Ну, что-то вроде того, – невнятно пробормотал Синицкий.

– Ну, во-первых, Шлиман не еврей, а немец, – с металлом в голосе начал выговаривать Саныч. – Во-вторых, он нашёл золото Микен на пятьдесят лет раньше и на пару тысяч километров юго-западнее. А в-третьих, тебе стоило бы хоть немного перечитать курс истории страны.

– Перечитаю, – пообещал Синицкий, – обязательно перечитаю. Прямо щас еду домой и зарулю в тырнет. А что там дальше было? Золото евреям вернули?

– В том-то и дело, что нет. Там какая-то мутная история. Ну, во-первых, возвращать было некому. Почти всех владельцев перебили. Во-вторых, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами начали доследование.

– Что за обстоятельства? – непроизвольно поинтересовался Синицкий.

– Удивительнее всего, что на этом ниточка обрывается. Все остальные материалы ушли в архив КГБ. Ты представляешь?!

– Не, – честно признался Синицкий.

– У меня подозрение, что это связано с убийством отца Николая. Его ведь тоже ограбили. И даже сняли нательный крест.

Трубка замолчала. Молчал и Синицкий.

– И что дальше? – наконец не выдержал он.

Саныч молчал, словно собираясь с мыслями. Наконец в трубке послышался глубокий вздох:

– Есть у меня один знакомый.

Вновь воцарилась тишина. Синицкий терпеливо ждал.

– Он учился на два года раньше. Он имеет доступ к этим архивам. Могу его попросить.

Саныч говорил рубленым слогом, делая паузы между словами.

– Если, конечно, это не секретные архивы.

«Секретные, конечно», – пронеслось в голове у Синицкого. Но вслух он сказал иначе:

– Попроси, Саныч. А респект и всё к тому прилагающееся – за мной.

Отключился Саныч по-английски, не прощаясь.

Синицкий сдержал своё слово. Невзирая на то, что был вечер пятницы, весь трудовой конторский планктон города потянулся к местам развлечений, Синицкий вернулся домой. Здесь он сварил себе крепкого кофе, добавил чайную ложку коньяку и уселся в кресло с неразлучным планшетником.

Синицкий не был профессионалом интернет-сёрфинга, но некоторые навыки имел. Углубляться в историю Гражданской войны девяностолетней давности он не стал, а сразу перешёл к теме кладов и кладоискательства. Но просидев несколько часов, ничего интересного он для себя не нашёл. Разумеется, он узнал для себя много нового: о Мальтийском ордене, о золоте Наполеона и, конечно же, о Янтарной комнате. Но все эти истории обсуждались уже не один десяток лет, имели не один десяток версий, а главное – не одну тысячу поклонников. Как человек практического склада ума, Синицкий не желал обсуждений. Он жаждал иметь результат.