Кости Авалона

Однако мне показалось, ее это совсем не заботило. Вынув из сумки кувшинчик с пробкой, миссис Борроу склонилась к источнику, чтобы набрать воды. Несмотря на то, что я смочил горло, у меня вновь пересохло во рту. Хотя солнце по-прежнему пряталось за облаками, с самого Рождества не выпадало еще такого теплого дня. Воздух был горяч и удушлив. И ни малейшего ветерка. Так необычно для этого времени года. Мне стало не по себе. В этом странном, заброшенном городке все, казалось, вызывало у меня беспокойство.

— О какой силе вы говорите?

— Я… не знаю сама. Причины, быть может, сокрыты в далеком прошлом. Быть может, вы и сами это почувствуете, если поживете тут какое-то время. Эта сила… меняет смысл вещей.

— Мне говорили, — сказал я, — что у некоторых жителей этих мест случаются видения.

Наполнив кувшинчик водой, доктор закупорила его пробкой.

— Кто вам это сказал?

— Забыл, — неуверенно ответил я.

Она бережно положила кувшинчик в сумку, укрыв его, словно маленького ребенка.

— Достоверно можно сказать только то, что некоторых мужчин и женщин слишком быстро сводит с ума.

— Что сводит их с ума?

— Наверное, то, что они видят и слышат. Быть может, никто из людей не должен тут жить. Или думаете, что таких мест не бывает?

— А бывают такие места?

— Там, где людям с трудом удается жить простой жизнью. И монахи… монахи ищут как раз такие места, или это не так?

— Поскольку монах… — Волнение обжигало мне глотку, точно раскаленный уголек. — Каждый монах обязан бросать вызов самому себе?

— Верно. — Сияющая улыбка.

— Но теперь все монахи ушли, — сказал я.

— И в таком случае можно предположить… — Миссис Борроу приставила согнутый палец к подбородку, словно ее сознанию открылось нечто такое, о чем она впервые задумалась только теперь. — Предположить, что монахи нужны нам здесь для того, чтобы поддерживать равновесие сил.

Она замолчала. Я ощущал тяжесть холма за нашими спинами. Казалось, будто дьявольский палец скребет облака, и что-то необъяснимое внутри меня так и рвалось закричать.

— Равновесие?

— Для поддержания мира. Ежедневная молитва и песнопение дают умиротворение. Повсюду вокруг распространяют покой.

— А сейчас мира нет? Службы в церкви Крестителя не производят такого эффекта?

— Доктор Джон, — сказала она, — не заставляйте меня говорить такие вещи.

Я ничего не ответил. Едва ли она была первой, кто полагал, что службы новой англиканской церкви оказались плохой заменой древним обрядам прежнего вероисповедания.

— Вы пробыли здесь недостаточно, чтобы узнать этот город, — сказала миссис Борроу.

— Тогда расскажите мне о нем.

— Страсти… — вздохнула она. — Страсти тут накалены до предела. Когда пробуешь описать этот город словами, звучит совсем неважно. Тупые, бесконечные склоки… родовая вражда, уличные драки. Воровство и избиение жен. Человека могут убить за сущую мелочь. За сущий пустяк. Но сложи все воедино, и порой тебе кажется, что это место уподобилось незаживающей ране, в которой смердят заражение и гной. Умерщвление плоти.

Мои глаза, наверное, расширились от ее красноречия и силы убеждения. Я задумался над тем, что говорил Ковдрей о свете, который некогда излучало аббатство. Словно огромный неугасимый маяк.Дающий свет утешения. И аббатство возникло здесь задолго до города, который вырос поблизости, чтобы служить его нуждам. Теперь же маяк угас, и обездоленный город пал жертвой…

Почти возле всякого святого места имеется высота, которую Сатана прибирает к рукам, чтобы превратить ее в свою смотровую башню.

Раньше я считал себя знатоком теологии, но эта область мне была незнакома. Складывалось впечатление, будто долгие годы учебы прошли для меня даром. Я опустил взгляд на святой источник, кровавый источник, железный источник, а необычный холм, словно тяжкая ноша горбуна, давил меня своим весом.

Я знаю наверняка, что существуют такие места, где сама земля говорит с нами. В давние времена люди были к ней ближе. Вселюди, не только жрецы. Когда я размышляю над этим, мне иногда кажется, что даже создатели Библии, возможно, подошли ближе к возвращению тех утраченных знаний, и только твердость их веры помешала им испытать их.

Я обратился к миссис Борроу:

— Так что же видения?

Она прикрыла платьем колени.

— Кто способен отличить видения от признаков наступающего безумия?

— Или одержимости?

— О да, в Гластонбери одержимых хватает. Нечистая сила располагает тут редкой свободой действий.

— Не могли бы вы… — В горле пересохло, точно в пустыне. — Не могли бы вы разъяснить мне получше?

— Это так важно, доктор? — Миссис Борроу взглянула на меня с неожиданным подозрением. — Так важно для составления описи королевских древностей?

Она словно пробудилась ото сна… Словно мы оба находились под действием чар, которые ей непременно надо было разрушить.

— Просто интересно, — ответил я. — Вот и все.

— Нам пора возвращаться. — Она смотрела куда-то вдаль, сквозь деревья, поднимаясь неуклюжими движениями на ноги. — Меня ждут больные.